Что будет с банками осенью 2020

Каким будет надвигающийся банковский кризис

Банковский сектор еще не ощутил в полной мере взмах крыльев черных лебедей, но ждать осталось недолго. О том, что проблемы проявятся несколькими месяцами позднее — летом или осенью,— сегодня говорят не только аналитики, но даже и чиновники. Во втором случае эти заявления, как правило, сопровождаются довольно оптимистичным дополнением, что с этим вызовом банковская система справится — «накоплен запас прочности». Однако все предпосылки для банковского кризиса есть – вопрос только в его характере и последствиях. И это будет не кризис плохих долгов, который предсказывают в России уже десяток лет, но он ни разу так и не случился.

Отличие сегодняшней ситуации от всех предыдущих кризисов в том, что проблемы начинаются не в финансовой сфере, а в реальном секторе, а уже дальше они перекинутся на финансовый рынок и банки. При этом нельзя не признать, что банки сейчас выглядят гораздо более подготовленными к стресс-сценариям, чем в том же 2008 году или в 2014-м. Так, наблюдается значительный профицит ликвидности, оцениваемый Банком России более чем в 2,5 трлн рублей. Кроме того, регулятор принял меры, позволяющие банкам в моменте не испытывать давления на капитал. Временно отменены требования по надбавкам к капиталу и необходимость досоздания резервов, также банки имеют возможность льготной переоценки портфелей ценных бумаг. Это существенно — ведь обесценение бумаг даже на 10% означает для банковского сектора потерю 200 млрд рублей.

Более того, системно значимые банки имеют возможность открыть в ЦБ безотзывные кредитные линии, причем регулятор снизил ставку по ним с 0,5% до 0,15%. Первым из банков этот инструмент «забронировал» Сбербанк, который не только пролонгировал, но и расширил лимит по кредитной линии от ЦБ до 500 млрд рублей. Не факт, что она будет выбрана, но таким образом Сбербанк создал для себя большой резерв ликвидности.

В том, что ситуация с ликвидностью будет ухудшаться, сомнений нет. Неизбежно изменение структуры банковских активов и существенное снижение их оборачиваемости. Произойдет это из-за «кредитных каникул», программ реструктуризации и пролонгации кредитов, на которые уже сегодня виден высокий спрос как среди корпоративных, так и розничных клиентов. Только за половину апреля банки получили заявок на реструктуризацию больше, чем за весь прошлый год. Системно значимые банки одобрили 60% заявок граждан и 80% заявок компаний на реструктуризацию.

Что подразумевает реструктуризация? В первую очередь — увеличение сроков действующих кредитов. Иногда – в разы. То есть в портфелях увеличится доля среднесрочных и долгосрочных кредитов, вырастет доля пролонгированных и реструктурированных займов, как и доля низколиквидных активов. Помните известную шутку о том, что спекулятивный инвестор становится стратегическим, как только с активом возникает проблема? Вот примерно та же история будет с кредитными портфелями: краткосрочные и среднесрочные займы быстро начнут превращаться в долгосрочные активы с неясными перспективами. В моменте они не станут ни просрочкой, ни плохими долгами. По ним не нужно будет досоздавать резервы. Однако банки в целом против своего желания существенно «удлинят» свои портфели.

Что будет происходить в то же самое время с их пассивами? Два ключевых источника фондирования — средства предприятий и вклады граждан – подвергнутся серьезному давлению. В корпоративном сегменте будет наблюдаться снижение остатков на текущих счетах и депозитах за счет падения выручки компаний при одновременном сохранении значительной части расходов. И это коснется не только малого бизнеса — в ближайшие пару кварталов запасы ликвидности будут таять практически у всех предприятий, и крупных в том числе. Аналогичная тенденция будет и с депозитами физических лиц. В марте этого года депозитная база сократилась на 1% (около 350 млрд рулей), что было вызвано «эффектом гречки» — подготовкой к самоизоляции (краткосрочным ростом расходов) и совершением крупных покупок на фоне падения рубля. Далее отток депозитов продолжится — люди будут «проедать» сбережения на фоне снижения доходов.

В результате мы увидим: сокращение относительно дешевой пассивной базы — средств предприятий на счетах и депозитах, менее серьезное сокращение более дорогих пассивов — депозитов физлиц, рост относительной доли других пассивов, также, видимо, будут задействованы и кредитные линии ЦБ. Примерно так происходило и в 2008-2009 годах, только тогда беззалоговые антикризисные кредиты были доступны гораздо более широкому кругу банков. Если же не возникнет нового стресс-фактора, который приведет к панике банковских вкладчиков, то удар по ликвидности будет некритичным. Но не для всех: нас ждет очередной этап падения слабых игроков, со слишком большой зависимостью от рыночных вкладчиков и средств на счетах малых и средних предприятий. Можно было бы сказать, что их и не жалко – кризис очищает. Однако в их числе — целый ряд региональных банков, которые объективно не имели возможности строить иную модель бизнеса. Не все, но многие из них важны как кредиторы малого бизнеса, провайдеры доступных финансовых услуг населению, альтернативы федеральным (читай — государственным) банкам.

Кроме того, изменения в динамике и структуре портфелей окажут давление на процентную маржу сектора: уменьшение оборачиваемости кредитов, пролонгации на фоне торможения новых выдач, да еще и при росте доли более дорогих пассивов приведут к серьезному снижению прибыли. Да и регуляторные послабления как в части временной отмены досоздания резервов, так и отмены переоценки портфелей ценных бумаг – это фактически «отложенные» убытки четвертого квартала этого года (если послабления не будут продлены).

Еще более пугающая история — снижение комиссионных доходов. Именно они были ключевым драйвером роста прибыли банковского сектора. Чистые процентные доходы банков в 2019 году сократились, в то время как чистые комиссионные доходы выросли сразу на 13%, превысив 1,3 трлн рублей. Благодаря этому их доля в общей структуре доходов сектора увеличилась до 26%. Падают и комиссионные доходы от расчетно-кассовых операций, операций по оплате услуг ЖКХ, эквайринга, денежных переводов. Классическое «офлайновое» розничное кредитование, к которому была «привязана» основная масса комиссионных продуктов (страховые, юридические, инвестиционные, консультационные услуги), продаваемых банками, продолжит буксовать, а значит, и комиссионные доходы будут сокращаться. Безусловно, они не обвалятся катастрофически, ведь такие продажи есть и в онлайн-каналах, но до полноценного развития пресловутых «экосистем» еще надо дорасти. И к тому же экосистемы – удел крупнейших игроков.

Банковский сектор в этом году испытает несколько сильных ударов: по процентной и комиссионной марже и по ликвидности. Крупнейшие банки выдержат, но сильно потеряют в прибыли, для небольших и средних, причем рыночных банков это может оказаться фатальным. В этом отличие от серии падений и отзывов лицензий у банков за последние несколько лет: как правило, это были банки с нерыночными активами, нарисованным балансом, «дутым» капиталом. Теперь пришло время кризиса рыночных банков, не обладающих большим масштабом и доступом к ресурсам крупных холдингов или государства.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции

Источник

Терпят убытки: каким банкам грозит разорение осенью 2020

Многие банки России несут серьезные убытки, поэтому осенью 2020 года могут разориться. Пандемия коронавируса привела к экономическому кризису, последствия которого могут быть плачевными.

Безработица и кризис

Многие граждане России потеряли работу, поэтому они получили отсрочку по платежам за кредит, оформили реструктуризацию. В нынешнем экономическом кризисе проблемы начинаются в реальном секторе, после чего они затронут финансовый рынок и банки.

Однако финансово-кредитные организации более подготовлены к плохому сценарию, чем в 2008 и 2014 гг. Регулятор принял меры для того, чтобы они не испытывали давления на свой капитал, временно отменил требования по надбавкам и необходимость досоздания резервов.

Несмотря на поддержку со стороны властей, ситуация с ликвидностью будет ухудшаться. В дальнейшем изменится структура банковских активов и оборот уменьшится. К этому приведут «кредитные каникулы» заемщиков, программы реструктуризации и пролонгации кредитов. Спрос на такие услуги отмечается со стороны корпоративных и розничных клиентов.

В апреле финансово-кредитные организации получили заявок на реструктуризацию больше, чем за весь 2019 год. Системно значимые банки России одобрили 60% заявок от физических лиц, а от юридических – 80%. Для погашения долга теперь у заемщиков будет больше времени. Оборот кредитов будет меньше, поэтому доход банков снизится.

Паника населения

Российские власти накалили ситуацию сообщением про налог на вклады от миллиона рублей. Люди боятся потерять сбережения в экономический кризис, поэтому стали забирать вклады, и банки теряют оборотные средства.

Банковский сектор столкнется с ударами по процентной и комиссионной марже, по ликвидности. Только крупные организации выдержат это, но существенно потеряют в прибыли. Небольшие и средние банки могут не справиться.

Резервы из собственных средств банка

Проблемные кредиты связаны с обязательными финансовыми резервами организаций. Это важно для того, чтобы при непогашении кредита каким-то клиентом организация смогла бы вернуть деньги вкладчикам и продолжила бы контролировать объем денежной массы.

В тех случаях, когда финансовое положение заемщика ухудшается, финансово-кредитное учреждение должно досоздать резервы и держать большие суммы на счете. Если будет много «плохих» клиентов, ему потребуется больше денежных резервов. Однако в экономический кризис взять нужные суммы становится невозможно.

Из-за пандемии коронавируса люди не могут погашать кредит. Объем резервов оказался неподъемным для банков, поэтому у них уже начали отзывать лицензии. Одновременно с этим регулятор не позволяет требовать деньги от заемщиков, но только до 30 сентября.

Несмотря на поблажки из-за уменьшения объемов платежей, банки не могут в полном объеме рассчитываться по обязательствам. Для сохранения баланса потребуется учитывать экономические аспекты, создавать резервы и контролировать ликвидность. Например, банки могут ориентироваться на высоколиквидные активы для уменьшения финансовых рисков.

Когда накалиться ситуация

Эксперты считают, что явные проблемы будут осенью 2020 года. Реальному сектору потребуется время для восстановления платежеспособности. Через пару месяцев будет зашкаливать заемный капитал, но выручка будет недостаточной для обслуживания имеющихся и новых кредитов.

После того как смягчения ЦБ будут устранены, а рост просроченной задолженности заемщиков продолжится, возникнет необходимость досоздания резервов и начнутся явные проблемы. Тяжесть ситуации удастся оценить после появления отчетности финансовых организаций за 2 квартал 2020 года.

Какие банки могут не справиться

Системообразующие банки могут выдержать проблемы благодаря поддержке ЦБ. В группе риска оказались организации ниже 400 позиции, ведь им никто не поможет. Если такие организации столкнутся с невозвратом крупных кредитов, появится риск банкротства и отзыва лицензии. В такой ситуации все заемщики банка потеряют деньги.

В настоящее время системно значимые банки могут открыть в ЦБ безотзывные линии кредитов, причем регулятор уменьшил ставку по ним с 0,5 до 0,15%. Это позволяет создать большой резерв ликвидности.

Источник

Банковский кризис-2020: Российскую экономику пугают «черным октябрем»

Спровоцировать скорый обвал может огромный рост неплатежей, коллапса избежать вряд ли удастся

Менее чем через месяц, уже в середине октября нынешнего года, Российская Федерация рискует столкнуться с глобальным банковским коллапсом. Такое резонансное заявление сделал, в частности, известный отечественный экономист, публицист, автор многочисленных монографий и учебных пособий, постоянный автор «СП», доктор экономических наук Валентин Катасонов. Эта проблема в финансовом секторе, допустил эксперт, может случиться по причине кризиса неплатежей из-за отсутствия восстановления отечественной экономики, и в конечном итоге способна спровоцировать обвал всей банковской системы страны.

Интересно, что буквально на днях российские информагенства сообщали: к исходу минувшего августа общий объем кредитов, предоставленных банками населению, достиг грандиозной цифры — 1 триллион рублей, причем Сбербанк вообще поставил персональный рекорд, выдав населению на руки 441 млрд рублей, что в 1,5 раза превысило среднемесячный показатель по гражданским займам в докризисный период в стране. А сам президент России Владимир Путин не далее как 10 сентября на совещании по экономическим вопросам публично признал: «Начиная с июня … в России наметилось восстановление экономической динамики. Растёт потребительская активность, постепенно возвращаются к прошлогоднему уровню такие важные показатели, как потребление электроэнергии и объём грузоперевозок по железной дороге».

«Неужели все это — не более чем небольшая пауза перед очередной экономической бурей?» — поинтересовалась «СП» у экспертов банковского дела.

— С одной стороны, — отметил в беседе с изданием руководитель Центра исследования международной экономики ИМИ МГИМО Михаил Мамонов, — в этом году из-за угрозы распространения коронавируса мы столкнулись с кризисом, который вначале был чисто техническим, а потом — абсолютно экономическим. Не только в России, но и во многих других странах последовало массовое закрытие малого и среднего бизнеса, мы увидели если не полноценные увольнения, то переход на сокращенный рабочий день и сокращения зарплат. Все эти факторы однозначно говорят нам о том, что кризис неплатежей в том или ином масштабе будет, и это опровергать или отрицать невозможно. Но, с другой стороны, если мы будем основываться на представлениях о том, как сильно российская экономика может упасть, тут прогнозы могут быть разными.

«СП»: — Обычно, если российская экономика падает, то падает сильно, хотя нам об этом предпочитают не говорить.

— Да, наши министерства склонны занижать цифры. Так, в этом месяце они говорят о падении экономики около 5%, тогда как международные организации прогнозируют нам 8−12%. Вспомним то падение российского ВВП, какое наблюдалось во время нашего локального экономического кризиса неплатежей, вызванного нефтяным и санкционным шоками, в 2015 году. Тогда масштаб снижения был меньше — примерно 4%. Но если говорить о глобальном мировом кризисе 2008−2009 годов, то тогда российская экономика падала в среднем на 8%, что вполне сопоставимо с нынешним уровнем. При этом доля просроченных кредитов на балансах банков упала где-то с 1,5% до 10% совокупного кредитного портфеля.

«СП»: — Да, это был серьезный, масштабный банковский кризис.

— Совершенно верно, и тогда, как мы знаем, волна банкротств усилилась. Однако ничего драматического все же не произошло. Такое стало возможным благодаря ряду причин. Во-первых, банков много, и всегда есть те, кто переживает волну неплатежей, благодаря своей эффективности. Во-вторых, государство разработало пакет финансовой помощи банкам, благодаря которому смогли выстоять даже крупные кредитные организации. Так что, исходя из этого опыта и предположения, что наша экономика по итогу может упасть даже в широких пределах 5−10%, я бы лично не стал называть то, что нас ждет, коллапсом банковской системы.

«СП»: — Отчего же?

— Давайте посмотрим, что у нас происходило в экономике с 2013 года. Наши монетарные власти после ротации кадров сделали упор на зачистку банковского сектора от недобросовестных участников, либо занимавшихся откровенно нелегальными операциями, либо осуществлявших вполне легальную деятельность, но сталкивавшихся при этом с негативными шоками и прятавших проблемы «под ковер».

На то время в России насчитывалось примерно 1 000 банков, сейчас же их примерно 4 сотни. Представьте масштаб волны сокращения численности — 60%, уникальный пример в мировой практике. При этом спрос на кредиты и депозиты оставшимся в обойме организациями удалось заместить.

Учитывая этот опыт, Михаил Мамонов предпочитает не говорить о коллапсе банковской системы, а осторожно допускает вероятность кризиса неплатежей в определенном масштабе без излишне драматических последствий.

Схожего взгляда на ближайшее будущее российской банковской системы придерживается и директор Банковского института НИУ ВШЭ, кандидат экономических наук Василий Солодков. Однако при этом он уверяет — серьезных проблем ей все-таки избежать не удастся в силу ряда объективных причин.

— Я бы, конечно, не стал жестко говорить, что, предположим, именно в тот или иной конкретный понедельник нас ждет банковская катастрофа, — поделился своим мнением эксперт. — Но ситуация в этой сфере крайне непростая. Во-первых, мы очень тяжело выходили из коронавирусного карантина. Люди сидели на самоизоляции без помощи государства, которое обещало им каникулы за счет работодателей, но у последних не оказалось средств, чтобы выплачивать зарплату своим сотрудникам на таких условиях. Поэтому в августе у нас произошел всплеск кредитной активности, но восстановления экономики, тем не менее, не произошло.

Такая ситуация чревата тем, что у банков неизбежно будет расти удельный вес плохой задолженности. А учитывая, что кредитно-финансовые организации тоже отнюдь не жировали на карантине, тоже пострадав из-за необходимости срочной установки систем дистанционного обслуживания, то есть внедрения совершенно других бизнес-моделей, им будет крайне непросто. И в первую очередь непросто будет мелким и средним банкам, которым «светит» сокращение, потому что крупные худо-бедно, за счет того, что государство размещает на их депозитах свои активы, окажутся в чуть лучшем состоянии. И это может ускорить процесс огосударствления банковской системы.

При этом нужно понимать, что такая ситуация у нас сложилась не из-за коронавируса, и даже не из-за присоединения Крыма, а гораздо раньше, примерно в 2012—2013 годах, когда доходы населения стали падать вместе с ВВП. Причина проста — модель, базирующаяся на государственных монополий, себя исчерпала. Она неэффективна и способствует не эффективному росту, а чему-то другому. И все остальные события просто-напросто ускорили этот процесс.

«СП»: — В какой конкретно негатив может вылиться для россиян этот процесс огосударствления банковской системы?

— Все предельно просто. Тем, кто застал времена СССР, достаточно напомнить простую советскую карикатуру — магазин с огромной очередью и продавщицей, утверждающей «вас много, а я одна». Тем, кто СССР не застал, нужно понять, что в этом случае крайне проблематично будет просто получить нужную услугу или товар, не говоря уже об их качестве. Монополисты будут работать в своих интересах, ведь единственное, что его ограничивает в своих прихотях — это наличие конкуренции. А конкуренция-то как раз и исчезнет.

«СП»: — Эту проблему как-то можно нивелировать? Или хотя бы свести к минимуму ее негативное воздействие на нашу экономику?

— Ой, это история долгая. Для этого у нас в России как минимум должна наконец развиваться настоящая рыночная экономика. У нас должно наконец-то выполняться законодательство. Так называемые силовики должны наконец-то превратиться в правоохранителей. Судебная система должна наконец-то заработать и перестать принимать совершенно вопиющие решения, как это происходит сейчас.

По большому счету, резюмировал Василий Солодков, проблема заключается в том, что в российском обществе не работает нормально ни один институт, начиная от судебной системы и заканчивая механизмом выборов. То, что сейчас происходит в стране, никак не способствует экономическому росту России, а способствует только дальнейшему ее отставанию от всего остального мира.

Любой инженер очень хорошо знает — отсталые механизмы в изменяющихся условиях долго не работают, а выходят из строя. Это же правило можно уверенно экстраполировать и на банковскую систему. А раз так, выходит, прогноз Валентина Катасонова достаточно реален. Вопрос, как сказали бы автолюбители, видимо, заключается здесь только в том, что выдохшийся движок иногда вырабатывает свой ресурс чуть дольше, чем предполагалось изначально.

Источник