Константин сомов версальский парк осенью

Константин Сомов, Радуга, 1927 г.

один из самых ярких художников Серебряного века- Константин Сомов,
известен портретами современников – Блока, Кузьмина, Рахманинова и многих других,
а также прекрасными картинами на «куртуазные» сюжеты из XVIII века.
В 2006 и 2007 годах картины Сомова поставили рекорды на торгах русского искусства Christie’s в Лондоне.

Так, работа художника «Радуга» была продана за 7,433 миллиона долларов.

Облачный день
1900
Ивановский областной художественный музей

Сомов написал множество портретов современников: М. Кузмина, М. Добужинского, С. Рахманинова, широко известен и до сих пор вызывают отчаянные споры его портрет Александра Блока. Он занимался не только живописью и графикой, им были созданы изысканные фарфоровые композиции, высоко ценится его работа в качестве книжного графика. Одной из наиболее известных работ Сомова стали эротические иллюстрации к куртуазному сборнику «Книга Маркизы».

In the Forest 1914.

Первая персональная выставка Сомова состоялась в Петербурге в 1903 году. Уже тогда художник был чрезвычайно популярен в Германии, где также прошли две выставки и постоянно публиковались его работы. В 1923 году Константин Сомов выехал в Америку в качестве уполномоченного «Русской выставки» и больше в Россию не возвращался. С 1925 года он жил во Франции, где создал ряд провокационных произведений, воспевающих красоту молодого тела.

Последние ретроспективные выставки художника проходили в 1969-1971 годах и были приурочены к 100-летию со дня рождения мастера.

A.I. Somov, artist’s father
Работы находятся в собраниях Государственного Русского музея, Санкт-Петербургского Государственного музея театрального и музыкального искусства, Музей-квартиры им. И. И. Бродского, Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме, а также в частных собраниях Европы, Санкт-Петербурга и Москвы.

Впервые за последние полвека прошла масштабная выставка Константина Сомова в 2017 году
Более 80 живописных и графических работ, а кроме того ,– фарфор и книги, иллюстрированные знаменитым «мирискусником», продемонстрировала KGallery на Фонтанке
с 24 марта по 14 мая 2017 года.

Дама в голубом. Портрет Е.М.Мартыновой
1897

Источник

Ретроспектива Константина Сомова (первая музейная за 50 лет!) в Русском музее: что нужно знать

Русский музей впервые с 1969 года показывает персональную выставку Константина Сомова — мирискусника, который предпочитал современности галантный 18 век и героев комедии дель арте. «Собака.ru» рассказывает, на что обратить внимание на ретроспективе и как Сомов передавал дух своего времени через жанровые сценки прошлого.

Автопортрет. 1898 год. Бумага на картоне, акварель, белила, графитный и цветные карандаши. Из собрания ГРМ

Ретроспективу Константина Сомова Русский Музей собирал по всей стране и ближнему зарубежью, среди участников — Национальная галерея Армении и Одесский художественный музей. Из Третьяковской галереи приехали знаменитые портреты Александра Блока, Михаила Кузьмина и Вячеслава Иванова, в чьей «Башне» на Таврической улице любил бывать Сомов. Присутствуют работы из частных собраний, с которыми петербургский зритель знаком, например, KGallery два года назад уже показывала живопись и графику художника. В семи залах Михайловского замка — максимальный диапазон арт-практик Сомова: от позолоченных фарфоровых дам до портрета Сергея Рахманинова, от эротических листов «Книги Маркизы» до импрессионистских по духу пейзажей. Сомова-портретиста показывают рядом с Сомовым-книжным дизайнером, а этюды студента Академии художеств соседствуют с работами зрелого художника, живущего в эмиграции. Из голодного Петрограда он уехал в 1923 году, чтобы организовать в Нью-Йорке выставку русских художников, но обратно не вернулся — обосновался в Париже. До начала Оттепели о Сомове почти не писали, затем его графику и живопись потихоньку начала покупать ленинградская техническая интеллигенция. Сейчас его работы уходят с молотка за миллионы долларов, как, например, «Русская пастораль» (ее покажут на выставке). Персональная выставка в Русском музее — не «галочка» к 150-летию, а артикулированное признание Сомова художником не менее важным, чем, например, Валентин Серов.

Осмеянный поцелуй. 1908 год. Из собрания ГРМ.

След Федотова и Брюллова

Константин Сомов родился в семье хранителя коллекций Императорского Эрмитажа, искусствоведа и коллекционера. Стены их квартиры украшали холсты Франческо Гарди и малых голландцев, в том числе Питера де Хоха. В собрании отца хранились рисунки и акварели Карла Брюллова и Павла Федотова, автора «Сватовства майора» и «Разборчивой невесты». Куратор выставки Владимир Круглов рассказывает, что любовь к деталям у Сомова появилась во время разглядывания работ русских мастеров первой половины XIX века — там живописные корни знаменитого «Осмеянного поцелуя». Друг художника еще по гимназии Карла Мая, один из идеологов «Мира искусства» Александр Бенуа писал в 1939 году: «Если вспомнить, сколько есть федотовского в творчестве нашего Константина Сомова, то именно такому проникновенному знакомству с искусством Федотова, знакомству, начавшемуся в самом еще детстве, придется приписать многие пленительные и самые милые черты его творчества». Поэт Михаил Кузьмин за интересом к сюжетам из галантной эпохи и вовсе видит Достоевского и Гоголя. К повестям «Нос» и «Невский проспект» Сомов, кстати, создавал иллюстрации.

Зима. Каток. 1915 год. Из собрания ГРМ

Академия

На первый взгляд эстетское, бессюжетное искусство Сомова не вяжется с тем, что он провел в Академии Художеств почти 10 лет. Причем в конце 19 века, когда та переживала не лучшие времена. Более того — в 1914 году художник был избран академиком альма-матер. Сомов обходился без назидательности передвижников, которые частенько манкировали собственно живописью, концентрируясь на остросоциальном сюжете. Но прошлое он изображал не так, как академические «рутинеры-профессора»: вместо героических исторических и мифологических картин, вместо повествовательности — повседневные сценки, передающие дух прошедших эпох. Анна Остроумова-Лебедева вспоминала: «Вся его живопись в целом — краски, рисунок и форма, в то время шла совершенно в разрезе с академическим искусством, таким застоявшимся. И работы Сомова являлись каким-то ярким гармоничным диссонансом среди современного искусства, в этом диссонансе был трепет жизни. » В 1893 году Сомов поступает в только открывшуюся мастерскую Ильи Репина, где занимался вместе с Филиппом Малявиным (помните, портреты крестьянских девочек в ярких платках?), Игорем Грабарем, Остроумовой-Лебедевой. Сомов интересовался портретом, поэтому ему было чему поучиться у Репина, прекрасного портретиста. Бенуа, который с трудом продержался в Академии 4 месяца, отмечает, что Сомов благодаря ей «приобрел очень много для себя полезного в смысле владения красками и кистями». Он единственный из мирискусников — профессиональный художник.

В боскете. 1899 год. Из собрания ГРМ.

Портрет Александра Бенуа. 1895 год, из коллекции ГРМ

«Мир искусства» и генеральная линия

Слово «мирискусники» — сакральное для интеллигентного петербуржца. В графике Лансере, Добужинского, Остроумовой-Лебедевой — членов интеллектуального кружка Александра Бенуа — родился милый сердцу образ города. Даже осенний Версаль Людовика XIV у Бенуа — как будто бы Ораниенубаум или Летний сад, не говоря уже о том, что он создал знаковые иллюстрации к «Медному всаднику» Пушкина. Сомов почти не писал городские виды, но ведь главное не здания, а атмосфера. Художник Николай Радлов замитил: «Сомовская муза — уроженка Петербурга. Наивно и смешно было упрекать Сомова в „западничестве“, в пренебрежении к своему, русскому, когда именно этот „вкус“ к иноземному и умение претворить его, сделать своим, составляет характернейшую русскую черту. Но для упрекавших был ли Петербург когда-нибудь Россией?» Тонкий патриотизм основателей журнала «Мир искусства» не совпадал с «генеральной линией» русской живописи того времени — поощрялся интерес к допетровской эпохе, к «неорусской» стилистике. То же самое было и в архитектуре, и в дизайне — вспомним Спас на Крови. Историки трактовали «петербургский» период отечественной истории как чужеродный, навязанный стране «сверху». Мирискусников интересовал как раз изящный XVIII век, а не купеческие семьи времен Алексея Михайловича, как у Андрея Рябушкина. Само появление журнала «Мир искусства» Владимир Стасов едко «приветствовал» фельетоном «Нищие духом», обвиняя авторов в декаденстве. Критик-патриарх, который в свое время поддерживал передвижников, грозился буквально «растоптать» редактора Сергея Дягилева. Для первой выставки, которую организовал Дягилев, Сомов в Париже создал графичную афишу в стиле модерн. Стасов обозвал происходящее «оргией беспутства и безумия», но на программу «Мира искусства» подобные выпады никак не повлияли — журнал издавался 5 лет и стал культовым. Затем появилось и одноименное общество художников, хотя с годами оно потеряло изначальную эстетическую цельность, которой Сомов придерживался до конца жизни.

Волшебство. 1898-1902. Бумага на холсте, акварель, гуашь, бронзовая краска, графитный карандаш. Из собрания ГРМ

Фронтиспис сборника Н. Сапунов. Стихи. Воспоминания. Характеристики. Из собрания ГРМ.

Обложка книги «Театр». 1907 год. Из собрания Государственной Третьяковской галереи

Почему «маркизы» и «арлекины» Сомова — про современность?

Характер работ Сомова искусствоведы описывают как «ретроспективный» — даже современниц он часто одевает в наряды предыдущих времен. Например, Анну Бенуа художник изображает в платье эпохи Директории. Сомов как будто не интересуется текущим моментом, погружаясь в сюжеты «комедии дель арте» и повседневности 18 века. Исключение — разве что пейзажные этюды на плэнере. Но не все так просто. Не случайно Кузьма Петров-Водкин писал о Сомове: «Есть ли все это ретроспективность и только? Нет. Прошлое здесь лишь для того, чтобы от него рикошетом возникло современное». Обращение к минувшему для российской интеллигенции рубежа веков — общее место, в самой этой грусти — дух времени. Настроение, которое Сомов, Бенуа и Лансере передавали в графике и живописи, поэт Андрей Белый описал в стихах сборника «Золото в лазури»: «Мы былое окинули взглядом, но его не вернуть. И мучительным ядом сожаленья отравлена грудь». На прошлое, однако, они смотрят не с восторгом, а с ироничной улыбкой. Разъедающей иронией наполнены многочисленные сомовские «маскарады», а в его дамах и кавалерах современники видели не беспечную радость, а щемящую грусть. Михаил Кузьмин восклицал: «О как не весел этот галантный Сомов! Какое ужасное зеркало подносит он смеющемуся празднику!» На рисунке «Арлекин и смерть» на заднем плане — беспечная влюбленная пара, но на переднем — обернувшийся мантией скелет. «И тем не менее нет художника более современного, нежели Сомов. Все его произведения насквозь проникнуты духом нашего времени: безумной любовью к жизни, огромным, до последних тонкостей доходящим гутированием ее прелестей и в то же время каким-то грустным скептицизмом, глубочайшей меланхолией от «недоверия» к жизни», — констатирует Александр Бенуа. И правда, представляя сейчас fin de siècle в России — мы вспоминаем именно Сомова, который сумел схватить визуальный язык и настроение эпохи, не прибегая к наброскам «с натуры».

Источник

Новое в блогах

Константин Сомов: декадент и мистик

Филипп Малявин. Портрет К.А.Сомова

(Начало эротическая живопись Сомова здесь) Представитель старинного шестисотлетнего дворянского рода, Константин Сомов стал его завершающей точкой. А начало род Сомовых вел от Золотой Орды:

мурза Ослан принял в конце XIV века крещение и стал основателем рода, верой и правдой служившего русскому государю, пройдя смутное время, службу в Сибири, на Урале, в Казани, Уфе и многих других неспокойных местах.

Из рода Сомовых вышло немало воевод и военачальников, которым за службу даровались большие земельные поместья. Дворянско-помещичья закваска ощущалась во всем домашнем устройстве быта семьи Сомовых,

а картины художника, особенно первого периода творчества, передают трогательную красоту деревенской жизни, которая дышит умиротворением и покоем.

Константин Сомов всю жизнь хранил воспоминания о деревне, где отдыхал с родителями, тосковал по русским полям, деревенскому пейзажу, тенистым лесам и просторам, деревенской идиллии.

Александр Бенуа вспоминал, что, оказавшись во Франции, где Константин Андреевич продолжал обучение

живописи в течение двух лет, Сомов рисовал не Версаль, а картины с русскими пейзажами.

За границей его одолевали тоска и одиночество, а картинки из русской жизни возвращали к любимым местам и темам. И почему-то так случилось, что бурный XXI век реагирует на изысканное и утонченное творчество Константина Сомова гораздо сильнее, чем на картины Айвазовского с его бурями и натиском стихии или Шишкина. За картины Константина Андреевича сегодня дают миллионы, удивляя специалистов, никогда не ставивших его в первый ряд русских художников.

В детстве Костя был очень странным мальчиком: нелюдимым, скрытным, немногословным эгоцентриком, любившим возиться с куклами и наряжаться, но не любившим шумных компаний и веселья, после которых неизменно наступала грустная меланхолия как плата за шум и суету. Костя всегда держался в стороне.

К.А.Сомов. Волшебство. 1898-1902

Ему было хорошо в своем выдуманном идеальном волшебном мире, где томные дамы и кавалеры в красивых костюмах, кринолинах и высоких париках прогуливались по тенистым паркам и аллеям, наслаждаясь фейерверками и маскарадами.

Его любимые герои – Арлекины, любовные парочки, проделки кокетливых маркиз, любовные игры и фейерверки. «Я опоздал родиться на два века», — говорил художник, глядя на свои творения чуть свысока с мягкой иронией и грустью, что время вспять не повернешь.

Изящный XVIII век давно канул в Лету, но именно он будоражил фантазию художника. Его волновало высокое искусство: сады, изящные статуэтки, великолепные шкатулки, картины старинных мастеров и то, чему место больше в женском будуаре. Константин Сомов сознавал и ненавидел свою женственность и чувственность, всячески стараясь избавиться от них, но у него это плохо получалось.

К.А.Сомов. Спящая женщина в синем платье. 1903

«Женщины на моих картинах томятся, выражение любви на их лицах, грусть или похотливость — отражение меня самого, моей души. А их ломаные позы, нарочное их уродство — насмешка над самим собой и в то же время над противной моему естеству вечной женственностью. Отгадать меня, не зная моей натуры, конечно, трудно.

Это протест, досада, что я сам во многом такой, как они. Искусство, его произведения, любимые картины и статуи для меня чаще всего тесно связаны с полом и моей чувственностью. Нравится то, что напоминает о любви и ее наслаждениях, хотя бы сюжеты искусства вовсе о ней и не говорили прямо. » (Из дневника художника, первое февраля 1914 г.)

В жизни он создавал вокруг себя ту же обстановку, что рисовалась ему в воображении. Он любил украшать свою жизнь дорогими и благородными вещами, которые собирал всю жизнь. Его дом был украшен красивой мебелью, красивыми безделушками, красивыми и дорогими картинами и работал он только дорогими красками и дорогими кистями.

Эстетизм, страсть к дорогим и красивым вещам выражалась и в его внешнем виде, в стиле его одежды: он любил только хорошие костюмы, дорогие сорочки, хорошую обувь, тщательно подобранные по цвету и моде. Константин Андреевич был человеком искусства до мозга костей. Это было у него в крови, почти в генах.

К.А.Сомов. Портрет матери. 1895

Родился художник в семье, где искусству было подчинено все. Отец, Андрей Иванович, служил в Эрмитаже хранителем коллекций; мать, музыкально-образованная женщина, занималась семьей и сумела передать любовь к музыке всем своим детям. Константин Сомов хорошо играл на рояли и хорошо пел, но только в узком кругу своих друзей.

Мать будущего художника была очень домашней женщиной, в отличие от отца, строгого и не склонного к сантиментам и долгим рассуждениям. Начинал Андрей Иванович как ученый и преподаватель математики, но вскоре понял, что это не его призвание и постепенно стал интересоваться искусством, но математическая строгость чувствовалась во всем складе его характера и поведении.

Вскоре появились его публикации по искусству, составление каталогов галерей, избрание в Академию художеств и назначение старшим хранителем Императорского Эрмитажа, в качестве которого он и прослужил последние двадцать лет жизни.

В доме Сомовых было очень много картин, замечательной была коллекция рисунков русских художников самого хозяина дома, которой он очень гордился. Именно отец пристрастил мальчика к рисованию. Правда, сам художник говорил, что у него нет никаких способностей к рисованию, и что художником он стал случайно, по недоразумению.

К.А.Сомов. Портрет А.И.Сомова, отца художника. 1897

Константина Сомова постоянно терзал комплекс неполноценности и чем больше был его успех, тем больше он сомневался в своем таланте. Часто его охватывал панический страх, что он не тот, за кого его принимают окружающие, хотя почти сразу, как только художник стал выставляться, он становится дорогим и очень востребованным.

Особенно привлекали его пейзажи и портреты, а желающих запечатлеть себя становилось все больше. За границей Константин Андреевич никогда не имел таких денег, как в России, хотя тоже много работал. На Родине за каждый портрет ему платили по десять тысяч рублей.

Внутренним чутьем художник смог уловить то, что волновало людей, что затрагивало их потаенные чувства, но сам Сомов не понимал этого, сравнивая себя с лисицей, которая не может дотянуться до желаемого винограда. Ему постоянно хотелось большего, но его тянула вниз какая-то вечная суета, реальная жизнь, которая тяготила и напрягала его. Ему было тяжело и неуютно жить.

Внутренний конфликт между идеальным миром и миром реальным был исчерпан только к шестидесяти годам, когда художник окончательно примирился с реальностью и с горечью сокрушался, что столько времени и сил потрачено зря, на никчемные фантазии, безвкусные картинки из мертвого прошлого. Но, как и всегда, он был к себе несправедлив.

Л.С.Бакст. Портрет К. А. Сомова. 1906.

Константин Сомов очень много работал, творчество было его единственной страстью, а по натуре он был трудоголиком, подстегиваемый чувством неудовлетворенности. Особенно был важен первый период его творчества, который отличает большая отточенность деталей, кропотливая работа над композицией и цветом, сосредоточенность и поиски своего стиля, умение уравновешивать форму и содержание.

Его вдохновляли старые мастера, а не те, что становились модными в Париже – Сезанн, Пикассо, Матисс, импрессионисты. Знавший с детства историю искусств, знакомый не только с западной, но и восточной живописью, он понимал, откуда шел Ван Гог, Гоген, Сезанн и Пикассо. Его привлекал Энгр, до которого он хотел дотянуться. Ну, хотя бы до кончика пальчика его ноги.

Потом, когда пришли мастерство и навык в технических приемах, в работах Константина Сомова появился автоматизм, который и вызывал в нем страх. Ушли непосредственность и спонтанность. Глядя на его автопортреты в юности, физически ощущаешь внутренние терзания молодого человека, страх перед жизнью и стремление убежать от реальности в другой мир, скрыться от него хоть где-нибудь.

К.А.Сомов. В детской. 1898 г.

Проучившись в известной гимназии К. Мая, Константин Сомов поступил в Академию художеств, в мастерскую Репина. И хотя Академия была консервативным заведением, однако очень много дала художнику, но сомовский стиль формировался не Репиным, а совсем другими художниками, в частности, Обри Бердслеем, английским графиком, основоположником стиля модерн и символизма.

Б.М.Кустодиев. Портрет К.А.Сомова. 1914.

(Начало здесь и здесь) Академию Художеств Константин Сомов полностью не закончил, но из всех участников кружка «Мир искусства» он был единственным, кого не причислишь к числу дилетантов:

он был художником с хорошей академической подготовкой. В 1897 году Константин Сомов уезжает доучиваться в Париж и возвращается в Россию через два года – в 1899 году.

Начинается самый плодотворный период его творчества, который продолжается вплоть до отъезда за границу в 1923 году. Его талант только расцветал и набирал силу.

Он выработал для себя строгие правила работы, которым всегда следовал: неторопливость, кропотливость, обстоятельность,

безупречность исполнения, выразительность и блеск мастерства.

У него появились свои технические секреты, например, чтобы акварели излучали особое матовое свечение, он «купал» их в теплой воде с мылом особым способом. Лучшей работой этого периода, да, пожалуй, и всего творчества художника, является картина «Дама в голубом». Он пишет ее с перерывами из-за болезни Елизаветы Михайловны Мартыновой, которая ему позировала, почти четыре года – с 1897 по 1900 год.

История отношений Сомова и Мартыновой известна: она любила его, он тоже был к ней неравнодушен, что с ним в отношениях с женщинами случалось редко. Были они знакомы еще со времен учебы в Академии. Впечатлительная, мечтательная девушка и начинающая художница была смертельно больна туберкулёзом легких.

Но ее интеллектуальный, тонкий, почти воздушный образ стал для художника воплощением Вечной женственности, которую он чувствовал и в себе. Не будет преувеличением сказать, что художник, по сути, писал себя в женском облике, что многое объясняет и в самой картине.

К.А.Сомов. Дама в голубом

Елизавета Михайловна одета в платье XVIII века с открытыми плечами и помещается в декорации того времени — сад, водоем, статуи вдоль садовой аллеи, томный летний вечер. Вдали за водоемом чуть различима парочка в нарядах того же времени: мужчина играет на флейте, а женщина млеет, с вниманием слушая своего визави.

Но листва деревьев, на фоне которой стоит дама, выглядит как на выцветшем гобелене – тусклая и стертая. На нее словно падает тень от страдающей женщины, изображенной на картине. Взгляд дамы, полный грусти, боли, печали и почти отчаяния, нездоровый румянец и тени под глазами, болезненное выражение губ говорят, что она балансирует между двумя мирами: жизнью и смертью, миром реальным, где жизнь – всего лишь маска небытия, и миром инобытия.

Эта философия жизни самого художника передана цветовой гаммой, больше характерной для иконографии, чем для светской живописи. Голубой цвет с разными его оттенками (от бледно-голубого до ярко-синего) появляется в портрете не случайно. В иконографии он означает мистическую тайну бытия и в этом цвете писались иконы мистиков.

Цвет небесный, синий цвет
Полюбил я с малых лет.
В детстве он мне означал
Синеву иных начал.

И теперь, когда достиг
Я вершины дней своих,
В жертву остальным цветам
Голубого не отдам.

Это цвет моей мечты.
Это краска высоты.
В этот голубой раствор
Погружён земной простор.

(Бараташвили, в переводе Б. Пастернака. Отрывок)

Синий цвет — это цвет небесный, цвет голубой мечты, потустороннего мира, недостижимого и несбыточного. Белый цвет – цвет чистоты, святости и преображения. В него облекаются только чистые души. Такой он увидел Елизавету Михайловну.

К.А.Сомов. Синяя птица. 1918. Та же идея мечты и реальности, пытающейся убить мечту.

Портрет выполнен на контрастах: между мечтой и реальностью, безмятежным XVIII веком и рефлексивно-страдающим XX, между небом и землей, вечностью и конечностью, бытием и инобытием, чистотой и греховностью. И между этими мирами, соединяя их, стоит одинокая фигура самого художника, чуть различимая вдалеке и сбоку.

Когда Елизавета Михайловна Мартынова увидела портрет, она была потрясена, но она не поняла другого — того, что Сомов писал не только, и даже не столько, ее. Он писал себя и свою собственную боль, свое мистико-трагическое ощущение мира. Это был манифест его искусства.

В эти же годы он пишет еще две картины: «Вечер» и «Остров любви», в которых повторяются те же мотивы одиночества, сомнений, щемящей тоски и несовместимости художника с реальностью, так ясно прозвучавшие в «Даме в голубом».

К.А.Сомов. Остров любви. 1900

Елизавета Мартынова не поняла этого и пишет художнику письмо с просьбой не продавать портрет, но портрет был продан Третьяковской галерее, которую он украшает до сих пор.

Не продавайте мой портрет*!
Я лишь для вас и для искусства,
порою обнажала чувства…
и взгляд светился нежной грустью…
Лишь вам я свой дарила свет…

Не продавайте мой портрет!
Да, вы дарить не обещали,
лишь улыбались и молчали…
Но можно ли продать печали,
продать души моей секрет?

Прошу, сожгите мой портрет!
Отдайте даром в галерею,
о большем я просить не смею…
О, нет, я не себя жалею…
Не продавайте мой портрет!
(Романс. Ирина Каховская Калитина)

К.А.Сомов. Вечер, 1900-1902

В эти годы произошло еще одно очень серьезное событие, которое позволило Константину Сомову раскрыть свои устремления и талант: дружба художника с Александром Бенуа привела его в кружок «Мир искусства», а потом и в журнал с одноименным названием.

Здесь начался расцвет его декоративно-прикладного таланта, вершиной которого стала «Книга Маркизы». Умение Сергея Дягилева, ставшего организатором и вдохновителем задуманного проекта, а потом и русских сезонов за границей, способствовало «раскручиванию» имен художников, входящих в число «мирискусников».

Константин Сомов быстро стал популярным, кот заказов не было отбоя, он не успевал их выполнять. В журнале «Мир искусства» художник был, как сегодня бы сказали, арт-директором. Он оформлял обложки и страницы журнала, иллюстрировал книги поэтов и писателей, очень любил камерный жанр: делал эскизы экслибрисов, театральных программ, визиток, календарей, дней недели.

К.А.Сомов. Четверг. 1904

И хотя Константин Сомов не был включен в театральную жизнь так, как, скажем, Бенуа или Бакст, но тоже иногда делал эскизы костюмов для балета. Здесь сказывалась личная неприязнь к Сергею Дягилеву, которого он презирал как безродного выскочку.

Сомов много работал в книгоиздании и оформлении книг. Книжные иллюстрации художника наполнены той же мистикой и символизмом, что и его картины. В этом ключе проиллюстрированы «Граф Нулин» А.С.Пушкина, «Портрет» и «Невский проспект» Н.В.Гоголя, сборники К.Бальмонта «Жар-птица», А.Блока «Театр», А.Бенуа «Царское село» и других авторов.

К.А.Сомов. Обложка к сборнику К.Бальмонта «Жар-птица: свирель славянина»

В живописи Сомов продолжает тему Вечной женственности, которая переплетается у него с эротической темой. Полное воплощение она получила в иллюстрациях к «Книге Маркизы» и картинах «Обнаженный среди цветов» (1903), «Эхо прошедшего времени» (1903), «Дама в розовом платье» (1903), «Осмеянный поцелуй» (1908), «Пьеро и дама» (1910), «Язычок Коломбины» (1915) и другие.

Очень популярными стали его графические портреты известных поэтов, писателей и художников начала века. Они лаконичны, но очень точно передают характер каждого. Александр Блок (1907) у художника получился с мрачным, вялым, уставшим мертвым лицом, разделенным на две половины: белую и темную.

К.Сомов. Портрет А.Блока

Михаил Кузмин (1909) – похожим на смуглую и мрачную маску, взгляд которого устремлен в иной мир, Евгений Лансере (1907) – серьезным и сосредоточенным, Мстислав Добужинский (1910) – гений городских пейзажей и ужасов – испытующе заглядывающим в бездну души. Все эти портреты принадлежат людям двадцатого века с раздваивающимся сознанием, противоречиями, внутренними бесами и сомнениями.

Самыми обворожительными, гармоничными и поэтичными были его пейзажи. Он пишет их всегда только с натуры, в отличие от манекенов и бездушных масок на картинах из времен XVIII века. В природе он находил отдушину, они распространяют тепло и покой. Таковы его картины «На балконе» (1901), «Ораниенбаум» (1901), «Пейзаж с радугой» (1915 и 1919), «Лето» (1904 и 1919), «Зима. Каток» ( 1915), «Осень» (1905) , «Летнее утро» (1920) и другие.

От пейзажей Сомова веет свежестью, романтизмом деревенского быта, поэзией естественной жизни, где свободно разгуливают коровы, а люди наслаждаются красотой природы. Все его пейзажи очень искренние и передают одухотворенный и таинственный образ самой природы.

К.Сомов. Лето. 1919.

Революцию 1917 года художник встретил поначалу, как и все интеллигенты, с воодушевлением. Но по мере того, как становилось ясно, что той свободы, о которой они мечтали, революция не несет, многие друзья-художники стали уезжать за границу.

Уехал во Францию его самый близкий друг и помощник в течение долгих лет Мефодий Лукьянов или Миф, как звали его знакомые и сам художник. Он поселился в сельской местности Франции, поскольку тяжело болел чахоткой и ему нужен был свежий воздух и хорошее питание.

В революционной России Константина Сомова поначалу сильно не прижимали, хотя и заставили выехать из большой квартиры в маленькую двухкомнатную. В ней едва поместилась его уникальная коллекция, но на нее ему дали охранную грамоту и ее не конфисковали. Сомов продолжал работать, но с Советской властью предпочитал держаться на расстоянии вытянутой руки, в отличие, например, от Бенуа, который тесно с ней сотрудничал.

К.А.Сомов. Портрет Мефодия Лукьянова.1918

В 1923 году художника направили в США с коллекцией картин, которую надо было продать. Но ожидания не оправдались: меркантильная и практичная Америка покупала картины с большой неохотой. Миссия провалилась. В Америке Константин Андреевич познакомился и подружился с Сергеем Рахманиновым, что было большой личной удачей.

Позднее он написал замечательный портрет композитора, где он похож, как говорили знакомые, на мрачного демона. С Рахманиновым Константин Сомов уезжает в Париж, Америку он не принял, почувствовав ее инородность своему душевному строю, в Россию он решил не возвращаться. Из Парижа художник постоянно приезжает к умирающему Мифу, заботясь о нем до конца его жизни. Смерть друга стала для художника большим ударом.

Он как-то сразу постарел, начали болеть ноги, ему уже почти шестьдесят, но на лице по-прежнему сохраняется детская улыбка. Художник работает в книжной графике, делает иллюстрации к «Манон Леско» и «Опасным связям. Все больше и чаще он пишет картины на эротические темы, увлекается обнаженной натурой: она хорошо продается, а денег не хватало.

Могила художника на русском кладбище Сен-Женевьев-де Буа

Умер художник в одночасье, тихо и незаметно, в 1939 году в возрасте семидесяти лет. На похоронах были его друзья детства, еще со времен гимназии К.Мая, с которыми он соединился в Париже. Похоронен Константин Сомов во Франции, на русском кладбище Сен-Женевьев-де Буа.

В России его имя было надолго забыто, точнее, находилось под запретом. Первая книга с репродукциями его картин вышла только в 1973 году тиражом пятьдесят тысяч, но купить ее было невозможно, хотя продавалась она за четыре рубля, что по тем временам — очень дорого, если вспомнить, что билет в метро стоил пять копеек, а буханка хлеба — восемнадцать копеек.

Источник

Константин сомов версальский парк осенью