Кто написал драконы осенних сумерек
Драконы осенних сумерек (Сага о Копье — 1, книга 2)
Маргарет УЭЙС и Трейси ХИКМЭН
ДРАКОНЫ ОСЕННИХ СУМЕРЕК
1. НОЧЬ ДРАКОНОВ
Отжав тряпку, Тика тупо уставилась на грязную воду, плескавшуюся в ведре. Потом бросила тряпку на стойку бара и нагнулась было к ведру -сходить на кухню, сменить воду, — но остановилась: что толку. Подобрала тряпку и стала заново протирать столы, время от времени, думая, что Отик не замечает, она промокала углом фартука глаза. Но Отик замечал все. Его пухлые ладони легли Тике на плечи и заставили девушку повернуться. Она отчаянно всхлипнула и уткнулась в его плечо.
— Не могу. — выговорила она. — Никак не могу оттереть. Отик, конечно, знал, что слезы ее были вызваны совершенно иными причинами. Он ласково потрепал Тику по спине.
— Знаю, знаю, девочка. Не плачь. Я понимаю.
— Все эта проклятая сажа! — рыдала Тика. — Отмоешь, а на другой день все снова черно! Жгут и жгут без конца.
— Лучше не думай об этом, Тика. — Отик гладил ее рыжие кудри. — Скажи спасибо, что хоть гостиницу не разнесли.
— Сказать спасибо? — Тика отстранилась, ее лицо живо зарделось. — Ну нет! Лучше бы она сгорела вместе со всей Утехой! Тогда бы нам хоть не приходилось их здесь принимать. Лучше бы она сгорела! Сгорела. -Девушка осела на пол, безудержно рыдая. Отик только вздыхал.
— Знаю, девочка. Что поделаешь, — повторил он.
Тика была одета в белую блузку с рукавами-фонариками. Она всегда ревниво следила за тем, чтобы эта блузка — ее любимая — была опрятна и белоснежно чиста. Но теперь, как и все в разоренной Утехе, она была засалена и сверху донизу в саже. На город напали без предупреждения. Вот уже несколько времени в Утеху стекались обездоленные беженцы-северяне, рассказывавшие всякие ужасы о крылатых чудовищах, которые сеяли повсюду разрушение и смерть. Но Хедерик, Высокий Теократ, без устали уверял горожан, что Утехе не грозила никакая беда. И люди верили ему — верили, потому что хотели поверить.
А потом наступила ночь, когда прилетели драконы.
В тот вечер в гостинице было полно народу: «Последний Приют» остался единственным местом, где можно было посидеть спокойно, не думая о штормовых тучах, стеной стоявших у северного края небес. Огонь ярко горел в очаге, эль был превосходен, жареная картошка со специями — восхитительна. Но даже и сюда проникало зловещее дыхание внешнего мира: все только и говорили, что о войне.
Хедерик проливал в растревоженные души бальзам.
— Мы ведь не безмозглые храбрецы-северяне, вздумавшие противиться мощи Повелителей Драконов, — возвещал он, взобравшись на стул. — Повелитель Верминаард лично прибыл в Гавань и заверил Совет Высоких Искателей, что желает лишь мира. Он испрашивал разрешения провести свои армии через наш город: он идет походом на юг, на эльфийское королевство. И я желаю ему победы!
Хедерик сделал паузу, внимая жидким аплодисментам.
— Мы слишком долго терпели эльфов Квалинести. Пусть же Верминаард загонит их назад в Сильванести или откуда там они вообще пришли! Скажу вам даже больше. — Хедерик вошел в раж, — следует ждать, что иные из наших юношей пожелают присоединиться к армиям великого полководца. О да, он великий полководец! Я видел его. И он могущественный жрец: я лицезрел творимые им чудеса. Под его рукой нас с вами ожидает новая эра. Мы прогоним с нашей земли эльфов, гномов и других инородцев. Мы. Снаружи донесся низкий, глухой гул, подобный далекому реву прибоя. Воцарилась тишина. Все озадаченно прислушивались, пытаясь сообразить, что могло послужить источником подобного звука. Хедерик раздраженно озирался, заметив, что аудитория отвлеклась. Рев нарастал, приближаясь. Внезапно гостиница погрузилась в густейшую, кромешную тьму. Кто-то вскрикнул. Многие бросились к окнам, ища прозрачные вставки в цветных витражах.
— Надо спуститься вниз и узнать, что происходит, — предложил кто-то. Такая тьма, что и ступеней не разглядишь, — проворчал другой голос. И тут мрак рассеялся.
За стенами гостиницы взорвалось страшное пламя. Волна жара, ударившая в здание, вышибла окна, осыпав осколками стекла находившихся внутри. Могучий валлин, который не могла поколебать ни одна буря, закачался и застонал. Гостиница накренилась. Столы начали опрокидываться. Скамейки ехали по полу и с треском врезались в стены. Хедерик потерял равновесие и свалился со стула. Из камина полетели горящие угли. Свечи, упавшие с перевернутых столов, и масляные светильники под потолком грозили пожаром. Шум и неразбериху прорезал ужасающий крик — крик живого существа, исполненный жестокой, кровожадной ненависти. Что-то с ревом пронеслось над крышей гостиницы. Хлестнул порыв ветра, и стена пламени, вставшая на юге, озарила ночь.
Тика выронила поднос с кружками и вцепилась в стойку, пытаясь устоять на ногах. Вокруг нее кричали и визжали люди — кто от боли, кто от страха. Утеха горела.
Жуткий оранжевый свет залил комнату сквозь разбитые окна. Облака дыма и гари вплывали снаружи. Ветер нес запах горящего дерева и с ним другой, гораздо более страшный — горелого мяса. Задыхаясь, Тика подняла голову — и увидела языки пламени, лизавшего сучья могучего валлина, на которые опирался потолок. Восковая полировка шипела и трещала в огне.
— Туши огонь. — отчаянно закричал Отик.
— Наша кухня. — завопила кухарка, вылетая из вращающихся дверей. Платье на ней тлело. Позади женщины плотной стеной взметнулся огонь. Тика схватила кувшин эля и выплеснула на кухарку, промочив ее до нитки. Та упала на стул и истерически зарыдала.
— Спасайся, кто может! — раздался крик. — Сгорим.
Хедерик, отталкивая прочь раненых, одним из первых добрался до двери. Выбежав на открытую площадку, он схватился за перила и потрясенно остановился. На севере горели леса; пламя пожара освещало согни марширующих нелюдей, отражаясь от кожистых крыльев. На глазах у пораженного ужасом Искателя драконидская пехота вступала в Утеху. А над их головами летели страшилища, словно сошедшие со страниц детских сказок. Драконы!
Пятерка алых бестий кружилась над горящей Утехой Один за другим они ныряли вниз, насылая магическую тьму, поджигая огненным дыханием квартал за кварталом С ними невозможно было сражаться. Тьма не давала ни нацелить стрелу, ни замахнуться мечом. Что было дальше. Тика помнила плохо. Она твердила себе: «Горим, надо спасаться», — но гостиница была ее домом, ее родным домом, и она оставалась на месте, пока от жара полыхающей кухни не стало больно дышать. Пламя готово было перекинуться и на общую комнату, но тут кухня с треском рухнула вниз. Отик с официантками заливали огонь элем и наконец сумели-таки его погасить.
Когда с огнем было покончено, Тика занялась ранеными. Отик трясся и плакал, повалившись на пол в углу. Тика отослала к нему одну из официанток, сама же занялась другими пострадавшими. И трудилась над ними несколько часов подряд, запрещая себе смотреть в окно, не допуская в сознание жуткие звуки разрушения и смерти, доносившиеся снаружи.
Потом до нее дошло, что раненых было что-то слишком уж много: на полу лежало больше народу, чем было в гостинице к моменту нападения. Плохо соображая, что к чему, она посмотрела на дверь. В гостиницу входили все новые и новые люди. Жены тащили мужей. Мужья несли на руках жен. Матери прижимали к себе умирающих детей.
— Что происходит? — спросила Тика стражника Искателей, стискивавшего ладонью пробитое стрелой плечо; за его спиной теснились еще люди. — Почему все идут сюда.
Стражник тупо посмотрел на нее полными боли глазами.
— Больше нет ни одного дома, — пробормотал он. — Все горят. Все. Нет. — Тика обмякла, коленки у нее задрожали. Но тут стражник потерял сознание, и ей пришлось подхватить его и опять забыть о себе. Последним, что ей запомнилось, был силуэт Хедерика, все еще стоявшего на крыльце и смотревшего неподвижными глазами на охваченный пламенем город. Слезы катились по его закопченному, измазанному сажей лицу.
Источник
Кто написал драконы осенних сумерек
Тика Вейлан со вздохом выпрямила спину и повела плечами, пытаясь размять прихваченные судорогой мышцы. Бросив тряпку в ведро, она обвела комнату взглядом.
Содержать старую гостиницу в порядке делалось все трудней. Как ни ухаживай, как любовно ни полируй вощеную мебель — на поверхности старинных столов появлялись все новые трещины, а посетитель, садясь на скамью, рисковал схлопотать занозу пониже спины. Что говорить, «Последнему Приюту», верно, далеко было до тех новомодных гостиниц, которые, насколько слышала Тика, появились в Гавани. Но зато как здесь было уютно! Громадное дерево, на чьих могучих ветвях было построено здание, казалось, ласково обнимало его. Стены дома были до того искусно вписаны в естественные изгибы ствола, что глаз не мог различить, где потрудилась природа, а где — человеческая рука. Полированная стойка бара выгибалась изящной волной, опираясь на выступы живых ветвей. Цветные оконные стекла разбрасывали по комнате веселые блики…
Тени становились короче: близился полдень, скоро придет время открывать заведение. Тика огляделась еще раз, теперь уже с довольной улыбкой. Столы были чисто вымыты и натерты до блеска, оставалось только пройтись тряпочкой по полу. Тика принялась переставлять тяжелые деревянные скамьи, и в это время из кухни появился Отик, сопровождаемый облаком душистого пара.
— Еще один бодрящий денек! — сказал он. — И в смысле дела, и в смысле погоды!
Подобрав пухлый животик, он протиснулся за стойку и, весело насвистывая, принялся расставлять кружки.
— Я бы предпочла погоду потеплей, зато дела — без запарки, — ответила Тика, таща увесистую скамейку. — Я вчера ноги по колено стоптала, и хоть бы кто спасибо сказал, про чаевые я уж молчу! Такие все мрачные, прямо страшно смотреть. И знай подскакивают на всякий чих, точно ужаленные. Честное слово, стоило мне уронить кружку, как Ретарк выхватил меч!
— Подумаешь! — фыркнул Отик. — Ретарк — стражник утехинских Искателей, а у этой публики вечно душа не на месте. Поди-ка поработай у фанатика вроде Хедерика, сама станешь такой же…
— Тихо ты, — остерегла его Тика.
Отик только пожал плечами:
— Пока Высокий Теократ еще не приспособился летать, ему нас не подслушать. Скрипучие ступеньки выдадут его прежде, чем он разберет, о чем мы болтаем! — Но Тика заметила, что голос он все-таки понизил. Он продолжал: — Помяни мое слово, девочка, наши, утехинские, не долго будут терпеть подобное безобразие. Это же надо, людей хватают и тащат неизвестно куда! Ох, времена. — Отик покачал головой, но потом лицо его просветлело: — Зато дела идут замечательно…
— Пока он не надумал нас закрыть, — хмуро отозвалась Тика. Схватила швабру и принялась мыть пол.
— Даже Теократам нужно наполнять чем-то желудок, а также отмывать глотку от серы и огня, которые они извергают во время проповедей, — засмеялся Отик. — Каждый день задвигать людям про Новых Богов — небось жажда замучит. То-то он, как вечер — так к нам…
Тика оставила швабру и наклонилась поближе, поставив локти на стойку.
— Отик, — сказала она серьезно и тихо. — Ходят ведь и другие слухи… люди говорят о войне! О том, что на севере собираются какие-то армии! По городу слоняются непонятные типы в надвинутых капюшонах. Их все время видят с Высоким Теократом, они его о чем-то расспрашивают…
Отик с любовью взглянул на свою девятнадцатилетнюю собеседницу и ласково потрепал ее по щеке. Он старался заменить ей отца — с тех самых пор, как ее родитель таинственным образом исчез.
— Война? Еще чего! — фыркнул он и легонько дернул Тику за рыжие кудри. — Со времени Катаклизма только и слышно — «война» да «война». Болтовня, девочка, обычная болтовня. Может, сам Теократ ее и подогревает, чтобы народ не отбивался от рук…
И тут дверь растворилась.
Тика и Отик испуганно вздрогнули и разом повернулись к двери. Ни он, ни она не слыхали скрипа ступеней, что само по себе превосходило всякое разумение! «Последний Приют», как и все здания Утехи, был выстроен высоко на ветвях раскидистого валлина; единственным во всем городе исключением была кузница. Горожане подались на деревья очень давно, еще в эпоху безвременья и ужаса, последовавшую за Катаклизмом. Прошло время, но Утеха так и осталась висячим городом, одним из немногих истинных чудес, еще сохранявшихся на Кринне. Прочные деревянные мостки соединяли между собой жилые дома и общественные заведения — повседневная жизнь пятисот жителей шла своим чередом высоко над землей. «Последний Приют», самое крупное во всей Утехе строение, висело в сорока футах над землей. Снизу к нему вела лестница, обвивавшая узловатый ствол древнего валлина. Отик был совершенно прав, утверждая, что поскрипывание ступеней загодя предупредит о любом посетителе, званом или незваном.
Источник
Драконы осенних сумерек
Затерянный во Времени и Пространстве волшебный мир Кринна постигла страшная беда — нашествие не знающих жалости драконидов. Сквозь тайные Врата Миров на цветущие долины и мирные селения обрушилась беспощадная армия Тьмы. Компания старых друзей — бесстрашных Героев Копья — решает собственными силами сразиться с порождениями бездны. Где отыскать уязвимое место Повелителей ночи? Как спасти Кринн, когда в пасмурном небе кружат Драконы Осенних Сумерек?
1. ВСТРЕЧА СТАРЫХ ДРУЗЕЙ. НАГЛОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО 2
2. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГОСТИНИЦУ. ПОТРЯСЕНИЕ. НЕВЫПОЛНЕННЫЙ ОБЕТ 4
3. СОЛАМНИЙСКИЙ РЫЦАРЬ. СТАРИК ДАЕТ ВЕЧЕРИНКУ 6
4. РАСПАХНУТАЯ ДВЕРЬ. БЕГСТВО В ТЕМНОТУ 9
5. ПРОЩАЙ, УТЕХА! ЛЕТЯТ СТРЕЛЫ. ЗВЕЗДЫ ПОДАЮТ ЗНАК 10
6. НОЧЬ В ПЕЩЕРЕ. ТАНИС ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ 12
7. ИСТОРИЯ ЖЕЗЛА. СТРАННЫЕ ЖРЕЦЫ И ЖУТКИЕ ОЩУЩЕНИЯ 15
8. ПОИСКИ ИСТИНЫ. НЕОЖИДАННЫЕ ОТВЕТЫ 17
9. БЕГСТВО. БЕЛЫЙ ОЛЕНЬ 19
10. ОМРАЧЕННЫЙ ЛЕС. РАТЬ МЕРТВЫХ. ВОЛШЕБСТВО РЕЙСТЛИНА 22
11. ХОЗЯЙКА ЛЕСА. МИРНАЯ ПЕРЕДЫШКА 25
12. СОН В ПОЛЕТЕ. ДЫМ С ВОСТОКА. ТЯГОСТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ 27
13. ХМУРЫЙ РАССВЕТ. МОСТЫ ИЗ ЛИАН НАД ЧЕРНОЙ ВОДОЙ 29
14. ПЛЕННИКИ ДРАКОНИДОВ 31
15. УДАЧНЫЙ ПОБЕГ. КОЛОДЕЦ. СМЕРТЬ НА ЧЕРНЫХ КРЫЛЬЯХ 35
16. ГОРЕСТНЫЙ ВЫБОР. ВЕЛИЧАЙШИЙ ДАР 37
17. ПУТЬ МЕРТВЫХ. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ РЕЙСТЛИНА 39
18. БОЙ У ПОДЪЕМНИКА. БУПУ ЛЕЧИТ КАШЕЛЬ 42
19. РАЗРУШЕННЫЙ ГОРОД. ВЕРХОВНЫЙ БЛОП ПФАДЖ ПЕРВЫЙ, ВЕЛИКИЙ 44
20. КАРТА ВЕРХОВНОГО БЛОПА. ВОЛШЕБНАЯ КНИГА ФИСТАНДАНТИЛУСА 48
21. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ. ГОРОД, УМЕРШИЙ ДВАЖДЫ 50
22. ПОДАРОК БУПУ. ЗЛОВЕЩЕЕ ЗРЕЛИЩЕ 54
КНИГА ВТОРАЯ 56
1. НОЧЬ ДРАКОНОВ 56
2. НЕЗНАКОМЕЦ. СХВАЧЕНЫ! 57
3. РАБСКИЙ КАРАВАН. УДИВИТЕЛЬНЫЙ СТАРЫЙ МАГ 59
4. СПАСЕНЫ! МАГИЯ ФИСБЕНА 62
5. БЕСЕДУЮЩИЙ-С-СОЛНЦАМИ 65
6. ТАНИС И ЛОРАНА 68
7. ПРОЩАНИЕ. ДРУЗЬЯ ПРИНИМАЮТ РЕШЕНИЕ 69
8. СОМНЕНИЯ. ЗАСАДА. НОВЫЙ ДРУГ 71
9. ПОДОЗРЕНИЯ УСИЛИВАЮТСЯ. СЛА-МОРИ 73
10. КОРОЛЕВСКАЯ СТРАЖА. ЦЕПНАЯ КОМНАТА 76
11. ЗАБЛУДИЛИСЬ. ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ПЛАН. ПРЕДАНЫ! 78
12. ЗАГАДКА КАМНЯ. ПРЕДАТЕЛЬ ВЫЯВЛЕН. ТАС НА РАСПУТЬЕ 81
13. ВСЕ БОЛЬШЕ НЕРЕШЕННЫХ ВОПРОСОВ. ШЛЯПА ФИСБЕНА 83
14. МАТАФЛЕР. ВОЛШЕБНЫЙ МЕЧ. БЕЛЫЕ ПЕРЫШКИ 86
15. ПОВЕЛИТЕЛЬ ДРАКОНОВ. ДЕТИ МАТАФЛЕР 90
Маргарет Уэйс, Трейси Хикмэн
Драконы осенних сумерек
…Слушайте же эту Песнь,
Каждое слово которой, подобно дождинке,
Смывает прах веков и пыль домыслов
С величавой Легенды о Битве Драконов,
Легенды о том, как во дни юности мира,
Когда три луны поднимались над Кринном,
Мир содрогнулся от посвиста драконьих крыл.
И о том, как во дни тьмы, и ужаса,
Под черной луной,
Бесстрашный свет возгорелся в Соламнии:
Явился истинный Рыцарь.
Воззвав к Богам, он выковал сияющее Копье —
И пронзил им самую душу Темных Драконов,
Изгнав их черную тень
С посветлевших берегов Кринна.
Это был Хума, Соламнийский Рыцарь,
Прозванный Носителем Света.
У подножия гор, в священной тиши храма,
Собрал он Кователей Копий
И принял в себя их мощь, круша извечное Зло,
Вгоняя его назад в драконью глотку Тьмы.
И Паладайн, великий Бог Добра, сиял за его плечом,
Наполняя силой десницу.
Так Хума изгнал Владычицу Тьмы и все Войско Ужаса
Назад в Бездну,
В бессолнечный мир,
В царство смерти,
В Ничто,
Откуда не долетают проклятья.
Так, в громе и грохоте, окончился Век Мечтаний
И наступил Век Силы,
Когда в пределах Востока возвеличился Истар —
Королевство света и правды,
Чьи золотые и белые минареты
Возносились к солнечной славе,
Знаменуя уход Зла.
Сиял он,
Словно праматерь добра,
Словно метеор в небесах Справедливости.
Но Король-Жрец Истара все искал пятен на солнце.
Деревья в ночи виделись ему когтистыми демонами,
Реки под луной — густыми потоками крови.
Он хотел пройти путем Хумы
И тоже воззвать к Богам,
Чтобы изгнать из мира последнюю тень греха.
Святой была его цель.
Но Боги отвратили от мира свое лицо.
И настал час смерти и ужаса,
Когда огненная гора упала с небес,
Нацеленная в сердце Истара.
Город взорвался, словно череп в огне
Плодоносные долины вздулись горами,
Моря хлынули в разверстые могилы гор
Сухими пустынями сделались ложа морей,
Дороги Кринна стали дорогами мертвых.
Таково было начало Века Отчаяния,
Когда узлом связались дороги,
Когда ветры завыли в костях пустых городов,
А людей приютили горы, и пустоши
Древние Боги более не слышали их.
Вотще простирали мы руки к пустому серому небу,
Призывая новых Богов.
Нет нам ответа.
Равнодушно молчит Небо…
Тика Вейлан со вздохом выпрямила спину и повела плечами, пытаясь размять прихваченные судорогой мышцы. Бросив тряпку в ведро, она обвела комнату взглядом.
Содержать старую гостиницу в порядке делалось все трудней. Как ни ухаживай, как любовно ни полируй вощеную мебель — на поверхности старинных столов появлялись все новые трещины, а посетитель, садясь на скамью, рисковал схлопотать занозу пониже спины. Что говорить, «Последнему Приюту», верно, далеко было до тех новомодных гостиниц, которые, насколько слышала Тика, появились в Гавани. Но зато как здесь было уютно! Громадное дерево, на чьих могучих ветвях было построено здание, казалось, ласково обнимало его. Стены дома были до того искусно вписаны в естественные изгибы ствола, что глаз не мог различить, где потрудилась природа, а где — человеческая рука. Полированная стойка бара выгибалась изящной волной, опираясь на выступы живых ветвей. Цветные оконные стекла разбрасывали по комнате веселые блики…
Тени становились короче: близился полдень, скоро придет время открывать заведение. Тика огляделась еще раз, теперь уже с довольной улыбкой. Столы были чисто вымыты и натерты до блеска, оставалось только пройтись тряпочкой по полу. Тика принялась переставлять тяжелые деревянные скамьи, и в это время из кухни появился Отик, сопровождаемый облаком душистого пара.
— Еще один бодрящий денек! — сказал он. — И в смысле дела, и в смысле погоды!
Подобрав пухлый животик, он протиснулся за стойку и, весело насвистывая, принялся расставлять кружки.
— Я бы предпочла погоду потеплей, зато дела — без запарки, — ответила Тика, таща увесистую скамейку. — Я вчера ноги по колено стоптала, и хоть бы кто спасибо сказал, про чаевые я уж молчу! Такие все мрачные, прямо страшно смотреть. И знай подскакивают на всякий чих, точно ужаленные. Честное слово, стоило мне уронить кружку, как Ретарк выхватил меч!
— Подумаешь! — фыркнул Отик. — Ретарк — стражник утехинских Искателей, а у этой публики вечно душа не на месте. Поди-ка поработай у фанатика вроде Хедерика, сама станешь такой же…
— Тихо ты, — остерегла его Тика.
Отик только пожал плечами:
— Пока Высокий Теократ еще не приспособился летать, ему нас не подслушать. Скрипучие ступеньки выдадут его прежде, чем он разберет, о чем мы болтаем! — Но Тика заметила, что голос он все-таки понизил. Он продолжал: — Помяни мое слово, девочка, наши, утехинские, не долго будут терпеть подобное безобразие. Это же надо, людей хватают и тащат неизвестно куда! Ох, времена. — Отик покачал головой, но потом лицо его просветлело: — Зато дела идут замечательно…
— Пока он не надумал нас закрыть, — хмуро отозвалась Тика. Схватила швабру и принялась мыть пол.
— Даже Теократам нужно наполнять чем-то желудок, а также отмывать глотку от серы и огня, которые они извергают во время проповедей, — засмеялся Отик. — Каждый день задвигать людям про Новых Богов — небось жажда замучит. То-то он, как вечер — так к нам…
Тика оставила швабру и наклонилась поближе, поставив локти на стойку.
— Отик, — сказала она серьезно и тихо. — Ходят ведь и другие слухи… люди говорят о войне! О том, что на севере собираются какие-то армии! По городу слоняются непонятные типы в надвинутых капюшонах. Их все время видят с Высоким Теократом, они его о чем-то расспрашивают…
Отик с любовью взглянул на свою девятнадцатилетнюю собеседницу и ласково потрепал ее по щеке. Он старался заменить ей отца — с тех самых пор, как ее родитель таинственным образом исчез.
Источник
