Осенние тучи неугомонно сеют мелкий дождь
Цель: проверить общий уровень сформированности орфографической и пунктуационной грамотности учащихся на конец 1-го полугодия в соответствии с требованиями государственного стандарта.
Содержание контрольного диктанта направлено на выявление уровня развития умений, выбора условий для написания:
— проверяемые безударные гласные;
— непроверяемые безударные гласные;
— правописание окончаний имён существительных;
— написание непроизносимых согласных:
— разделительные Ь и Ъ;
— буквы О-Ё после шипящих в корне слова;
— н-нн в суффиксах прилагательных и причастий;
— не с прилагательными, наречиями и глаголами;
— различение не и ни;
Постановки знаков препинания:
— запятая при однородных членах предложения;
— запятая в сложном предложении;
— запятые при обособлении определений, приложении;
— запятые при уточняющих членах предложении;
— при прямой речи.
Грамматические задания направлены на выявление уровня сформированности практических умений и навыков:
— синтаксического разбора предложения;
-разбор слова по составу;
— определять способ связи слов в словосочетаниях;
Стояла глубокая осень. По небу плыли низкие набухшие тучи, изредка моросил мелкий дождик. Из гавани доносились одиночные орудийные выстрелы: жители города оповещались о грозившем наводнении. Но никто не обращал внимания на сеющий дождик, который покрывал одежду прохожих серебристой пылью. Никого не интересовали орудийные выстрелы. По широкому Невскому проспекту лился оживлённый людской поток, то и дело проносились блестящие кареты. Нередко впереди позолоченной кареты бежали скороходы, предупреждая народ: «Пади! Пади!»
Сквозь разорвавшиеся тучи неожиданно блеснул узкий солнечный луч и засверкал на адмиралтейской игле. И это минутное золотое сияние по-иному представило город. Среди оголенных рощ и туманной сырости он вставал прекрасным и неповторимым видением. Окрашенные в разнообразные колера красок стены домов, омытые дождиком, радовали глаз своей свежестью. Строгие, гармоничные линии зданий — творения великих зодчих — вставали во всём величии и красоте. Полуциркульные арки над каналами, одетыми в гранит, стройные колоннады, чугунные садовые решётки подле особняков — всё казалось чудом, от которого нельзя было оторвать восторженных глаз..
Луч солнца угас, и снова всё ушло и укрылось в серый сумрак промозглого осеннего дня.
(169 слов) (По Е. Фёдорову)
1. Сделать фонетический разбор слова:
Сеющий — 1-й вариант сияние — 2-й вариант
2. Разобрать слова по составу:
Серебристой, позолоченной, оголённых — 1-й вариант
туманной, окрашенные, омытые — 2-й вариант
3. Сделать морфологический разбор слова:
Набухшие — 1-й вариант грозившем — 2-й вариант
4. Выписать по два словосочетания и сделать их разбор:
Из 1-го абзаца -1-й вариант из остального текста — 2-й вариант
5. Сделать синтаксический разбор предложения:
Но никто не обращал внимания на сеющий дождик, который покрывал одежду прохожих серебристой пылью. 1- вариант
Луч солнца угас, и снова всё ушло и укрылось в серый сумрак промозглого осеннего дня. — 2-й вариант
Источник
Осенние тучи неугомонно сеют мелкий дождь
Психолого-педагогический портал запись закреплена
ДИКТАНТЫ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ 5 КЛАСС
ТЕМА: «БУКВЫ З и С НА КОНЦЕ ПРИСТАВОК»
Словарные диктанты
1. Безлюдный, воспоминание, возрождение, взлететь, вспорхнуть, изгнать, испортить, низвергаться, нисходить, раздать, распустить, чрезмерный, чересчур, разжать, расширить, беспредельный, бесконечный, расхаживать, разбирать, расспрашивать, разговаривать, беспокоиться, бессмысленный.
2. Происшествие, измученный, рассыпать, неизгладимое, исследовать, воззвание, бессмертный, беззвучный, бессердечный, восстановить, воссоединить, рассердить, расстояние, разбежаться, развеселиться, безболезненный, бесхарактерный, бессвязный, беззаветный, бесстрашный, безлюдный, мировоззрение, восстановленный, безвкусный.
Распределить слова в два столбика:
а) с приставкой на -з;
б) с приставкой на -с.
1. Восполнить, восход, разгрызть, вознаградить, распечатать, раскритиковать, развалина, разомкнуть, беспринципный, расстрел, всплеснуть, истлеть, рассекретить, взломщик, возглавить, расщелина, исцелить, расчёска.
2. Расседлать, взлетная, расшить, воспламениться, разволноваться, вскипятить, раскрасавица, воспаление, восклицание, изгибаться, испортить, беззащитный, беспросветный, расчётный, рассчитать, бесконтрольный, безаварийный, взбесить.
3. Исподлобья, исподтишка, расплата, расфасовка, расценка, исчезнуть, ниспровергнуть, низвергнуть, исчезновение, раскопки, безбилетный, раскаяние, расследование, беспредельный, встревоженный, бесплодный, расположиться, безмолвие, испарение.
Выделите приставки на -з и -с, написание которых зависит от последующей согласной.
1. Безбрежный простор, беззвёздная ночь, ранний рассвет, безоблачный день, распахнуть окно, вспорхнула птица, расправила крылья, взлетела на сосну, расцвели ландыши, описать происшествие, исследовать причину, расспросить свидетелей, холодный расчет, избежать опасности.
2. Научное исследование, разработать план, рассмотреть заявление, изучите материалы, возобновить занятие, сдать экзамен, расположиться на отдых, беззаботное детство, испугать ребенка, безграничная любовь, беспокойная ночь, исчезнувший остров, неисчерпаемые богатства, новое здание, непрерывные исследования.
Перед нами мощный поток воды, который бурно устремляется вниз с большой высоты. Далеко разносится грохот низвергающейся с обрыва воды. Все кругом вздрагивает от шума. Беспрерывно падает вода и рассыпается внизу на миллиарды мелких брызг. Путешественники смотрят в безмолвном восхищении на это чрезвычайно красивое явление природы. Особенный восторг у зрителей вызывает водопад в безоблачные дни, когда бесчисленные капельки как бы растворяются в воздухе.
Маша легко прыгала с льдины на льдину и скоро была уже далеко от берега. Вдруг льдины раздвинулись, и на реке образовалось широкое раздолье. Льдину с Машей стремительным течением понесло к мосту.
Это видел паренек. Он быстро подбежал к берегу, распахнул куртку, сдернул с себя ремень, сбросил рюкзак, оторвал от него лямки и связал с ремнем. Потом бесстрашный паренек прыгнул на лед и стал осторожно двигаться к Маше. Маша поймала конец ремня, и он стал медленно подтягивать её к себе.
С самого рассвета идёт мелкий дождь. Это не летний, грозовой дождь, который шумит и низвергается, подобно водопаду. Он льёт беспрестанно, тихими, тонкими струйками. Ветер дует без устали, далеко разнося созревшие семена деревьев и трав.
Первая весной распускается береза, и теперь она первая пожелтела. А осина расцветилась красными, багровыми, золотыми листьями. Но порывистый осенний ветер сбрасывает и это последнее убранство; крутя в воздухе лёгкие, иссохшие листья, он расстилает их по мокрой земле. Цветы исчезли: как будто мертвая рука осени сжала и измяла их. Измокшие заборы смотрят уныло из-под бесконечной сетки дождя.
Какие сильные, живые, благодарные впечатления возбуждает один Кремль. Над его священными стенами, над его высокими башнями пролетело несколько веков. Я не могу истолковать себе тех чувств, которые возбуждаются во мне при взгляде на Кремль. Одна сторона Кремля открылась перед нами. Шумные клики, говор народа, треск экипажей и частый лес мачт с развевающимися разноцветными флагами, белокаменные стены Кремля, его высокие башни — всё это вместе поражало меня, возбуждало в душе удивление.
Источник
Осенние тучи неугомонно сеют мелкий дождь
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 277 304
- КНИГИ 654 086
- СЕРИИ 25 022
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 611 454
Детство. В людях. Мои университеты
Среди книг, которые оказали значительное влияние на духовное развитие нашего народа, одно из первых мест занимает трилогия Максима Горького «Детство», «В людях» и «Мои университеты». Почти каждого человека со школьных лет сопровождает волнующая история детства Алеши Пешкова, мальчика, прошедшего через столько испытаний, образ его бабушки — один из самых возвышенных женских образов русской литературы.
На каждое поколение по-разному действовали повести Горького, — в них черпали и знание народной жизни, и ненависть к мещанству, к непосильной тяжести рабочего труда и угнетению, и силы протеста против покорности; в этих повестях видели призыв к творческой активности, к самообразованию, к учению, пример того, как, несмотря на нищету и бесправие, человек может пробиться к культуре. Они служили источником веры в силы народные, примером нравственной стойкости.
Повести «Детство» и «В людях» написаны Горьким в 1913–1914 годах и с тех пор вошли в мировую классику автобиографического жанра вместе с такими шедеврами русской литературы, как «Былое и думы» А. Герцена и «Детство», «Отрочество», «Юность» Л. Толстого. Позднее, в 1923 году, были написаны «Мои университеты», и таким образом сложилась законченная, по толстовскому примеру, трилогия.
Если у Толстого история героя — это прежде всего история его исканий, его требований к себе, биография аналитическая, то горьковская трилогия насыщена действием, она автобиографична, она жизнеописание, она состоит из поступков и событий. В то же время это не только описание частной жизни, не история отдельной личности, это именно повести, произведения, имеющие художественную силу обобщения. Их материал при всей точности фактов, событий отобран не по законам памяти и знаний взрослого человека, а по законам писательского таланта. Он создает галерею типов дореволюционной России, образы, живущие независимо от биографии героя.
Горький сообщает нам в «Детстве» не то, что ему известно, а то, что могло быть известно ребенку. Детское видение мира имеет свои пределы, и автор с поразительной точностью соблюдает их. Окружающее открывается перед маленьким Алешей отдельными малосвязными сценами, картинками, смысл и трагизм которых он еще не в силах оценить. Смерть отца, и тут же, у гроба, рожающая мать — это мучительное, невероятное стечение обстоятельств с первой же страницы погружает нас в стихию достоверной жизни. И, начиная с этой сцены, покоряющей силой и особенностью книги становится именно правда, мужество правды. Здесь все подлинно. И в этом отличие ее от других книг подобного жанра. Автор не привносит сюда взрослого своего понимания людей, своих знаний и опыта. Здесь ничего не делается для занимательности, нет никаких литературных приемов, нет обязательной завершенности, сведения концов с концами… Многого из жизни Алеши Пешкова мы так и не узнаем — как, почему расстраивается состояние деда, куда время от времени исчезает мать, почему вдруг приходится переезжать в другой дом… С годами иногда, из рассказов бабушки, какие-то обстоятельства разъяснятся, но многое для мальчика и для нас так и останется неизвестным. И, как ни странно, такая неполнота, непонятность происходящего помогает нам лучше увидеть мир глазами героя.
Трилогия воссоздает огромную панораму жизни рабочей России конца девятнадцатого века. Воссоздает с размахом, с неумолимым реализмом, требующим от писателя не только честности, но подчас художественной смелости.
Одна за другой обступают нас судьбы людей разных сословий, разных профессий — красильщики, иконописцы, приказчики, купцы, прачки, кочегары, матросы, проститутки… Их десятки, нет, наверное, сотни людей, и каждый неповторим, у каждого не только своя история, но и свое понимание жизни, свои противоречия, своя мудрость, западающая в душу мальчика, а затем подростка. Впечатление густонаселенности усиливается еще и яркостью каждого персонажа, они все отдельные, все личности значительные, сильные, бунтари, блаженные, чудаковатые, а если, допустим, и не сильные, то все равно у большинства из них есть что-то особенное, своя загадка, своя идея, свои отношения с богом, с деньгами, с любовью, с книгами… И все это не сочинено и даже не увидено. Это найдено в жизни. Алеша Пешков постоянно, пытливо ищет ответа на вечные вопросы жизни. Ему интересен каждый человек, хочется понять, почему так, а не иначе живут люди. В этом особенность его характера. Он не наблюдатель, не собиратель, он герой деятельный, ищущий. Ответы этих людей — противоречивые, парадоксальные, переливающиеся неожиданным смыслом — плотно насыщают трилогию философской мыслью. В повестях не утихает полемика. Сами того не подозревая, все эти люди полемизируют, высказывания их сталкиваются, сшибаются непримиримо.
«В детстве, — писал Горький, — я представляю сам себя ульем, куда разные простые, серые люди сносили, как пчелы, мед своих знаний и дум о жизни, щедро обогащая душу мою кто чем мог. Часто мед этот бывал грязен и горек, но всякое знание — все-таки мед».
Многое в жизни Алеши Пешкова сделали книги. Они помогали познать огромность мира, красоту его и разнообразие. Книги не вообще, а книги конкретные. Алеша рассказывает, что именно ему нравилось, что и как он понимал. Он жадно читал все, что попадалось — бульварщину, книги авторов второстепенных, случайных, ныне забытых, вперемешку с классиками: романы Салиаса, Вашкова, Эмара, Ксавье де-Монтепэна, стихи Граве, Стружкина, «Предание о том, как солдат спас Петра Великого», «Песни» Беранже, сказки Пушкина, «Тайны Петербурга», романы Дюма… (Из текста горьковской трилогии можно составить длинные списки прочитанных им книг, с его аннотациями-оценками и провести интереснейшие исследования о круге чтения Алеши Пешкова.)
Он сам учится отличать хорошую книгу от плохой. Ему надо дважды перечесть «Предание», чтобы понять, что книга эта слабая. Интересно следить, как формируется, оттачивается вкус мальчика. В беспорядочном его чтении было свое преимущество — оно тренировало ум; он учился ориентироваться в книжном море, он был свободен от школьных авторитетов. Так он самостоятельно понял, почувствовал гений Пушкина: «Пушкин до того удивил меня простотой и музыкой стиха, что долгое время проза казалась мне неестественной и читать ее было неловко». Надо, впрочем, заметить, что эстетическое восприятие Алеши было подготовлено в значительной мере незаурядным поэтическим даром его бабушки. С детских лет слушая ее песни и сказки, он остро чувствовал игру самоцветным словом, любование красотой, богатством родного языка.
Любимые свои книги Алеша пересказывал кому угодно — денщикам, матросам, приказчикам, читал вслух, и люди жадно слушали его, иногда ругались, высмеивали, но зато и вздыхали и восхищались…
А он взахлеб читал и читал: Аксакова, Бальзака, Соллогуба, Буагобэ, Тютчева, Гонкура… Книги очищали душу, придавали уверенность: он не один, на земле не пропадет. Он сравнивал жизнь с книгами и понимал, что «черный народ» в Париже не таков, как в Казани, держится смелее, независимее, не молится богу так яростно. Но он начинает и критически оценивать выдуманность книжных отношений героев, отделять великие произведения от посредственных.
Ракамболь учил его быть стойким, герои Дюма внушали желание отдать себя какому-то важному делу. Он передает свои впечатления о Тургеневе, Вальтере Скотте. «Бурса» Помяловского похожа на жизнь иконописной мастерской: «Мне так хорошо знакомо отчаянье скуки, перекипающее в жестокое озорство». Или: «Диккенс остался для меня писателем, перед которым я почтительно преклоняюсь, — этот человек изумительно постиг труднейшее искусство любви к людям».
Трудно назвать другие произведения, в которых вот так же подробно описывались бы книги, впечатление от них, их влияние на жизнь человека.
Источник
