Осенним утром псовая охота борзые стелют доезжачих крик
Виктор Лыков запись закреплена
«Осенним утром псовая охота. Борзые стелют, доезжачих крик. «
В очередной раз с превеликим удовольствием скатались в Можайск на Большую Осеннюю Псовую Охоту. Мало ли надо человеку для счастья? Хорошие кони, широкие поля, мелкие реки, душевная компания и штоф Полугара для хорошего настроения.
Погода радовала наступающей золотой осенью, дождик миловал а значит не пришлось месить в полях грязищу, а вместо этого вальяжно нестись намётом по засохшей стерне.
Подняли двух зайцев-русаков, один практически сразу ушёл оврагами и кустами, а вот второго удалось с большим азартом погонять по полям. Тем не менее, хитрый косой в конце концов нас объегорил, а значит зоозащитники могут быть спокойны — ни одного животного в процессе не пострадало. Ещё поднимали невообразимое количество перепёлок, но в этот раз выезжали без соколов, поэтому лишь провожали улетающие стайки восторженными взглядами.
Ускакались, напелись песен, повидались с друзьями и прекрасно провели день в седле. Женя Матузов, в очередной раз огромное спасибо за организацию, приём, хороших коней и самое главное — что продолжаешь делать именно настоящую охоту, не позволяя ей скатываться в костюмированную съемку.
Настоящему веришь! До встречи на зимней!)
3 октября 2020, Можайск, конное ранчо «Аванпост»
Фото разных фотографов, кому нужно — с удовольствием укажу авторство.
Источник
Текст песни Александр Розенбаум — Романс генерала Черноты
Опять один в постели полусонной,
Во тьме ночной лишь стук шальных копыт.
Давно лежит на золотых погонах
Парижских улиц вековая пыль.
Блестящие тускнеют офицеры.
Как говорится, Боже, даждь нам днесь
Уже не так изысканы манеры —
Остались только выправка да честь.
Я жив, мой друг, покоен и свободен,
Но стал мне часто сниться странный сон:
На водопой по василькам уводит
Седой денщик коня за горизонт.
Осенним утром псовая охота.
Борзые стелют, доезжачих крик.
Густой туман спустился на болота,
Где ждут своих тетерок глухари.
Кто мы с тобою здесь, на самом деле?
Один вопрос и лишь один ответ:
Mon cher ami, мы здесь с тобой Мишели,
Здесь нет Отечества и отчеств тоже нет.
Не привыкать до первой крови драться,
Когда пробьют в последний раз часы.
Но, господа, как хочется стреляться
Среди березок средней полосы. Again, one in bed half-asleep ,
In the darkness of the night a knock stray hooves.
It has long been lying on the golden epaulets
Parisian streets secular dust.
Shiny glaze officers .
As they say, God, Give us this day
Is not so urbane —
Only the poise yes honor.
I’m alive , my friend, at peace and free,
But was I often dream of a strange dream :
At the watering hole on the cornflowers leads
The gray-haired knight batman beyond the horizon.
Autumn morning hunting with hounds .
Greyhounds stelyut , whipper cry .
Dense fog descended on the marshes,
Where are waiting for their teterok capercaillie .
Who we are here with you , really?
One question and only one answer:
Mon cher ami, we are here with you Michelle ,
There is no Fatherland and patronymic either.
Is no stranger to first blood fight
When the strikes in the last hours .
But , ladies and gentlemen , as you want to shoot
Among the birches middle band.
Источник
Из истории псовой охоты на Руси (ХІІ-ХХ вв). Часть II
В XVIII веке, после смерти Петра I , равнодушного ко всякой охоте и не дававшего своим соратникам времени для нее, увлечение псовой охотой захватывает не только императорский дом, но и широкие слои дворянства, особенно высшего. Этому способствовал и выход Российской империи за пределы лесной зоны в степь и лесостепь — снятие татарской угрозы Тульской , Орловской , Пензенской землям , объединение с Малороссией , присоединение среднего и нижнего Поволжья и Дона .
Воссоздавать царскую, теперь уже императорскую псовую охоту начал Петр ІІ , который, как и Елизавета , отличался необычайной любовью к ней. В 1729 году Петр ІІ предпринял охотничий поход в Тулу , продолжавшийся больше месяца, в течение которого было затравлено 4000 зайцев и 50 лисиц. В реестре императорской псарни Петра II в это время по данным, приводимым Кутеповым , состояло 200 гончих и 420 борзых, при которых было 70 человек обслуги. Однако уже в 1730 году состав псарни уменьшился до 50 борзых, 50 французских и 148 русских гончих, 2 бладхаундов и 9 такс. Держала псовую охоту и императрица Елизавета Петровна , у которой в 1741 году было 20 борзых, 46 гончих ( 23 французских и английских, 7 приводных — очевидно, приобретенных, и 16 домашних русских) и 6 ищеек (?), может быть, легавых.
В XVIII веке занятие псовой охотой становится модным среди знати — Елизаветинских , и особенно Екатерининских вельмож — князя Г.Ф.Барятинского , графов Артемия Волынского , Алексея Григорьевича Орлова и других. Увлечение псовой охотой, широко распространившейся в XVIII веке, особенно после появления «Указа о вольностях дворянских» , освобождающего помещиков от обязательной «царской службы» , привело к появлению колоссальных по масштабам псарен, содержащихся как знатью, так и подражавшим ей дворянством. Примером крупной псарни может служить охота Н. М. Наумова , соседа графа А.Г.Орлова по симбирскому имению, имевшего в напуску, то есть в работе, 200-300 борзых и 30-40 смычков гончих (60-80 собак). В особо крупных же охотах количество собак достигало тысячи. Каждый из таких владельцев вел «породу»‘ своих собак крайне замкнуто и «по собственному разумению». Вообще о породе русской псовой борзой в современном понятии слова «порода» для описываемого времени говорить можно лишь весьма относительно. Л.П.Сабанеев пишет: «В те времена почти каждый самостоятельный помещик, подмосковных губерний в особенности, вменял себе в обязанность держать борзых и гончих, иногда в значительном количестве — сотнями».
Многие из владельцев таких крупных заводов из ложного самолюбия отнюдь не дозволяли мешать своих собак с чужими и вели «породу» в «безусловной чистоте», придерживаясь либо какого-то понравившегося им типа, отличавшегося мелкими отличиями склада, роста или зачастую окраса, либо просто исходя из полевого досуга какой-то из собак. Вследствие такого замкнутого ведения «породы» образовывались многочисленные разновидности — отродья, иногда имевшие устойчиво передававшиеся признаки и называвшиеся по фамилии владельца. Таковыми в первой половине XIX века были борзые «трегубовские», «плещеевские», «сущевские», а позднее «жихаревские», «назимовские», «протасьевские», «мачевариановские», «ермоловские» и другие. Далеко не все пытавшиеся вести свою породу владельцы псовых охот имели сколь-нибудь разумное представление об этом деле и заменяли его амбициями.
Вспомним, например, Троекурова и его попытку получить одобрения своим собакам от Дубровского-отца, явно превосходящего его знаниями. В.И.Левшин, один из первых русских авторов книг по охоте и собаководству, на переломе XVII-XVIII веков в «Книге для охотников» писал: «Впрочем, ныне породные собаки редки, ибо охотники сделались непостоянны и одной известной породы не держатся, а блюдут (вяжут) лучших сук с кобелями резвыми, хотя неизвестной породы; от того и выходят от собак само по себе резвых порода и дети негодны».
На этом фоне резко выделяется фигура графа Алексея Григорьевича Орлова. Ведущий участник переворота 1762 года, возведшего на престол Екатерину II, победитель в Чесменской битве 1770 года, опальный вельможа с 1775 года, дипломат, гуляка, кулачный боец и крупнейший животновод, он не только вывел породы лошадей — орловскую рысистую и орловскую верховую, голубей и бойцовских петухов, но и либо создал, либо возродил породу густопсовых борзых, причем сделал это целенаправленно, с помощью студ-бука (племенной книги). Им же, впервые после Василия III, были организованы пока еще неофициальные полевые испытания борзых — садки на злобу и на резвость, приглашения на которые рассылались по всей России.
Со временем Елизаветы и Екатерины II начинается массовый ввоз в Россию собак из-за рубежа как западных — курляндских и ирландских брудастых борзых, польских хартов, грейхаундов, так и восточных — горских, крымских и, возможно, анатолийских борзых. Их скрещивали как между собой, так и с русскими борзыми.
Появление брудастых, то есть борзых имеющих жесткую шерсть, удлиненные жесткие усы, бороду и брови, и происходящих, по-видимому, от старых скандинавских собак, было связано, с одной стороны со вхождением Курляндии в сферу Российской империи, а с другой, с их известной силой и злобностью к волку, который к тому времени стал наиболее желанной добычей псовых охотников. Эти собаки, получившие некоторое распространение в России в середине XVIII века, продержались до 20-30-х годов XIX столетия под названием курляндских борзых и затем бесследно исчезли, растворившись в породе русских псовых борзых.
Интересно отметить, что большой знаток борзых, наш современник В.И.Казанский, консультируя съемку псовой охоты в фильме «Война и мир», принужден был отказаться от точного следования описанию псовой охоты графа Ростова. В самом деле, помните, как сказано у Л.Н.Толстого («Война и мир»): «Ну, племянничек, на матерого становишься, — сказал дядюшка; — чур, не гладить (протравить). — Как придется, — отвечал Ростов. -Карай, фюить! — крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый брудастый кобель, известный тем, что он в одиночку брал матерого волка» . Кстати, тот же Николай Ростов, при уже достаточно разоренном имении «старого графа», вывел в поле около 130 собак и 20 конных охотников!
Исследователи творчества Л.Н Толстого установили уже прототипы практически всех героев «Войны и мира». Однако, насколько мне известно, никто из них не отмечал до сих пор, что прообразом Карая скорее всего был известный брудастый кобель Зверь князя Г.Ф. Барятинского, происходивший от ирландского волкодава (волфхаунда) Рид-Капа, вывезенного из Англии курляндским помещиком Блюмом, и русской псовой суки. Именно Зверь, как указывалось в статье, напечатанной в «Журнале коннозаводства и охоты» в 1842 г, был знаменит единоличным взятием матерого. Брудастые борзые исчезли в России более 150 лет назад, и, естественно, В. И.Казанскому пришлось пойти на подмену Карая псовой борзой.
Пожалуй, еще более широко использовались для скрещивании с русскими борзыми восточные — горские, или кавказские, и крымские, ведущие свое происхождение, скорее всего, от турецких (сирийских). Для таких скрещиваний, помимо доступности восточных борзых, возникшей в результате екатерининских, а затем кавказских войн, имелось еще две причины. Первая из них заключалась в том, что распространение помещичьего землевладения на степные и лесостепные области Поволжья, Оренбургщины, Украины и др. вывело псовую охоту из лесных островов с их польцами на простор и потребовало создания собак, пригодных не только к «браску» накоротке, но и достаточно дальней скачке, которая была необходима в степных привольях. Второй же причиной, подкрепляющей первую и как бы дающей ей некое обоснование, являлась господствующая в биологии XVIII века теория Бюффона, согласно которой скрещивание пород могло служить средством воссоздания первообраза животного из «частиц совершенства», которые богом распределены между различными породами.
В результате таких скрещиваний, как следствие гетерозиса, во многих южных и юго-восточных псовых охотах могли появиться собаки, пригодные для работы по степному русаку, которые, по определению П.М.Мачеварианова, «соединяют в себе пылкость псовой собаки с силою крымки» . Можно, например, упомянуть знаменитого Сердечного, принадпежавшего П.А.Ивашкину, который, по словам Л.П.Сабанеева, не ловил, а бил зайцев, заскакивая вперед. «Не было примера, чтобы когда-либо он не только упустил зайца, но и не убил его в первой угонке» .
К концу XVIIІ века как псовая охота в целом, так и все относящееся к ней (собаки, лошади, участники и правила «езды») окончательно сформировались. В конце XVIII — первой половине XIX века появилось несколько книг, специально посвященных ей. Помимо уже упомянутых В.Левшина, Н.Реутта, о псовой охоте писали А.С.Хомяков, Болотов и другие. К началу XIX столетия резко сокращается число «екатерининских вельмож» с их колоссальными земельными угодьями, многочисленной дворней и огромными псарнями, которые к тому же оказались нерациональными. Сложилось понятие «комплектной псовой охоты», именно «комплектной», но никак не «комплексной», как иногда пишут даже в охотничьих изданиях, и точное расписание обслуживающего ее персонала. Один из крупнейших знатоков дела П.М.Мачеварианов писал, что комплектная псовая охота состоит из стаи гончих и нескольких свор борзых. (Гончих считают смычками по две собаки, а борзых сворами из двух-трех собак.)
Во главе охоты стоит ловчий — главный смотритель всей охоты и начальник всех охотников, кроме господ, да и тех он под горячую руку мог обозвать достаточно неделикатно. Вспомните-ка Данилу — графского ловчего у графа Ростова в «Войне и мире». Кстати, Данила, как это часто случалось, совмещал в своем лице должность не только ловчего, но и доезжачего — начальника стаи гончих. При этом если ловчий — фигура по преимуществу распорядительная, то доезжачий — это сама активность. Обязанности и жизнь ловчего-доезжачего красочно описал Е.Э.Дриянский в «Записках мелкотравчатого». Из них видно, что, в сущности, вся жизнь дельного доезжачего была посвящена собакам. С ранней весны он забирает стаю гончих с молодыми собаками и уезжает с ней «в нагонку», «изо дня в день, в утреннюю и вечернюю зори, гамит, трубит и скачет по лесу. « , подбирает стаю по голосам и «ровности ног» , добивается «свальчивости» и «мастерства» , отрабатывает «приездку» — послушание. «Сбив» стаю и едва успев вернуться домой, отправляется ловчий-доезжачий «проверять зверя», для чего он должен обладать еще и талантом «подвывки» волков. Вот, определив ориентировочно место логова, «он приложил ладони ко рту и воет «старухиным» голосом. Подхватили все враз и зашлепали по болоту прямо на голос» .
Определивши волчьи логова и подсчитав лисьи выводки, ловчий-доезжачий уже к самой охоте возвращается домой и начинает готовиться к «езде», а она уже не за горами. Сентябрь, октябрь, ноябрь — «езда», а там начинается сезон разведения собак. Даже жил доезжачий на псарном дворе, через стену от собачьего «хлева», а над кроватью имел прорубленное в хлев окошко, дабы ночью иметь возможность «поучать собак арапником». Практически от доезжачего зависел весь успех псовой охоты, особенно в «островной езде» по «красному зверю» — волку и лисице. Доезжачий — душа псовой охоты. У П.М.Мачеварианова читаем: «Его арапнический жезл, которым он управляет стаею гончих; его речитативы, трели, заливные перекаты, соловьиные присвисты, рассыпчатые охотничьи прибаутки -магнетизируют гончих до ясновидения; его волшебный возглас: «Береги поле!» пролетает электричеством по сердцам охотников и подготовляет душу к чему-то торжественному. У ловкого доезжачего откуда зверь берется; некогда зверю обозреть охотников: все, что в острову, без памяти несется вон. Тешься! Успевай только принимать!» .
В подчинении у доезжачего состояли два-три выжлятника, или псаря, помогавших ему в управлении стаей гончих.
К необходимому персоналу комплектной охоты относились борзятники — охотники с борзыми собаками. В качестве борзятников, с одной стороны, выступала часть обслуживающего персонала, а с другой — господа: владелец охоты, его родственники и гости, самостоятельно «нажидающие» зверя со сворой борзых и непосредственно участвующие в травле. В некоторых случаях барскую свору вел приближенный борзятник — стремянный. Свору составляли две — три, реже одна или до пяти борзых, с которыми постоянно охотился определенный охотник или, как говорилось на охотничьем языке, которые постоянно «рыскали за ним». Велись борзые на длинном тонком ремне, пропущенном в кольца на ошейниках так, что всех собак можно было спустить, отпустив один из концов ремня, также называвшегося «сворой».
Помимо ловчего, доезжачего, выжлятников и борзятников в состав обслуживающего персонала должны были входить псари, отвечающие за содержание собак, наварщики, конюхи и кучера, управляющие фурами для перевозки собак и имущества охоты, и другая обслуга.
Уже к концу XVIII века количество гончих и борзых, непосредственно выводимых в поле, ограничивалось сравнительно небольшой величиной. В последний, наиболее, пожалуй, совершенный период псовой охоты, а середине XIX века, крупнейший знаток псовой охоты П.М.Губин ограничивал ее 18-40 гончими и 20-36 борзыми, считая, что меньшая численность не обеспечит взятия красного зверя, а большая будет если не безрассудной, то просто, бесполезной.
Полный свой расцвет псовая охота в России пережила в первой половине XIX века. К этому времени окончательно сложились и ее правила, и сопряженные с нею ритуалы, и свои косности. Как уже упоминалось, в 1890 году П.М.Губин, подытоживая весь накопившийся опыт псовых охот, издал свое «Полное руководство по псовой охоте», куда вошли наставление по содержанию комплектной охоты, и полнейшее расписание обязанностей всего обслуживающего ее персонала, и набор кличек борзых и гончих собак, и много другого. Однако дни комплектной псовой охоты были уже сочтены. Содержание такой дорогой забавы было возможно только во времена крепостного права, да и то многие ее владельцы разорились на ее содержании. После освобождения крестьян в 1861 году псовая охота начинает сходить на нет.
Последней крупной комплектной охотой была Першинская охота Великого князя Николая Николаевича младшего, названная так по месту ее размещения в с.Першино в 30 км от Тупы, существовавшая с 1887 по 1917 год. По состоянию на 1912 год в ней были две стаи гончих по 45 собак в каждой, при 10 запасных, 125-130 русских псовых и 15 английских борзых, 20 борзых, уже сошедших с поля, около 100 щенков. Из двух стай гончих одна была комплектована русскими багряными, а вторая так называемыми першинскими соловыми — выведенными путем сложного слияния арлекинов, англо-русских, французских и русских гончих. Борзые собаки Першинской охоты вели свое происхождение из многих известных псовых охот, причем вначале велся отбор по окрасу и злобности, сменившийся затем на отбор главным образом по происхождению.
В Першинской охоте содержались 73 верховые лошади: полукровки (гунтеры) — для выжлятников, кабардинские — для борзятников и 14 упряжных лошадей. Обслуживали охоту 1 управляющий (ловчий Д.П.Вальцов), 2 конторщика, 1 кучер, 1 нарядчик, 8 конюхов, 4 работника, 1 доезжачий, 6 выжлятников, 12 старших борзятников, 2 стремянных, 14 подручных борзятников, 9 человек при щенках, 7 наварщиков, 8 объездчиков, 1 человек при больнице и 1 мальчик.
Как XVIII, так и значительная часть XIX века прошли под знаком псовой охоты в повседневной жизни, в искусстве и в литературе. Ею увлекались титулованное и нетитулованное дворянство, чиновники всех рангов, ученые, разночинцы и, конечно, крестьяне — те самые доезжачие Феопены и Данилы, выжлятники и борзятники, без которых само существование русской псовой охоты было бы невозможно. Псовая охота оставила нам яркий самобытный язык, пожалуй, единственный, сохранившийся только у охотников и лошадников, живой язык наших предков, незабываемые уникальные персонажи — литературные и исторические, непревзойденные страницы А.С.Пушкина, Л.Н.Толстого, И С.Тургенева.
Источник
