Осень Пушкина
Борис Бейнфест
«ОСЕНЬ» ПУШКИНА
Творчество Пушкина – недостижимая поэтическая вершина. Или, точнее, гряда вершин. Но у каждого есть еще и свой любимый Пушкин. Тот, что занял место прямо у сердца. У кого-то это Пушкин – лирик, у кого-то – автор «Медного всадника», или прозы, или «Руслана и Людмилы»… «Мой Пушкин» – есть такая книжка у Марины Цветаевой. «Онегина воздушная громада, как облако, стояла надо мной» – это Ахматова. Ну и так далее.
И для меня «Онегин» – верх поэтического совершенства. А разве здесь может быть другое мнение? Я перечитываю его многократно разными частями, знаю много фрагментов наизусть и пр. Есть два-три десятка стихотворений – они всегда на слуху, при мне, я бормочу их про себя при подходящем случае или громко озвучиваю, если обстановка позволяет… Среди них «Осень», один из пушкинских шедевров. Вот об этом стихотворении я и хочу немного поговорить.
Это, конечно, удивительное творение. Но даже в этом шедевре выделяются отдельные строфы, восхищающие своей образностью, идеальной гармонией строя, словом, своим абсолютным совершенством. Не буду приводить здесь всё стихотворение целиком, оно большое, но вот несколько таких строф для примера приведу.
I.
Октябрь уж наступил – уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад – дорога промерзает.
Журча ещё бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.
V.
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечёт. Сказать вам откровенно,
Из годовых времён я рад лишь ей одной,
В ней много доброго; любовник не тщеславный,
Я нечто в ней нашёл мечтою своенравной.
VII.
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса –
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдалённые седой зимы угрозы.
И наконец, две предпоследние и неоконченная последняя строфа.
X.
И забываю мир – и в сладкой тишине
Я сладко усыплён моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем –
И тут ко мне идёт незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
XI.
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы лёгкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут.
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! – матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз – и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
XII
Плывёт. Куда ж нам плыть? .
.
Стихотворение написано в октябре – начале ноября 1833 года в Болдине (но это не та знаменитая Болдинская осень – та была в 1830). Эпиграфом к стихотворению служит строка из стихотворения Гавриила Державина «Евгению. Жизнь Званская»: «Чего в мой дремлющий тогда не входит ум?».
Кстати, при жизни поэта стихотворение так и не было опубликовано. О причинах можно только догадываться. Стихотворение абсолютно безобидное, как безобидна вся пейзажная лирика, как безобидна фортепьянная пьеса «Октябрь. Осенняя песня» из «Времен года» Чайковского. Возможно, что-то еще не устраивало автора, возможно, та же неоконченная последняя строфа мучила. Так или иначе, впервые стихотворение увидело свет только в 1841 году, в подготовленном В. Жуковским посмертном собрании сочинений, в XI томе.
Между строфами X и XI (они приведены выше) была еще одна строфа, впоследствии зачеркнутая автором. Эта строфа и некоторые варианты были напечатаны Анненковым в его издании сочинений Пушкина, т. II, 1855. Вот как поэт описывает тех, кого он назвал «хор гостей, знакомцы давние, плоды мечты моей».
Стальные рыцари, угрюмые султаны,
Монахи, карлики, арапские цари,
Гречанки с чётками, корсары, богдыханы,
Испанцы в епанчах, жиды, богатыри,
Царевны пленные и злые великаны.
И вы, любимицы златой моей зари, –
Вы, барышни мои, с открытыми плечами,
С висками гладкими и томными очами.
Видимо, автор счел, что строфа инородна, что эти экзотические плоды его фантазии все-таки далеки от темы, не слишком гармонируют с очень русским, национальным колоритом стихотворения.
И та самая, неоконченная последняя строфа… Тоже загадка. Оканчивается вопросом «Куда ж нам плыть?», вопросом философским, неожиданно проблемным, стоящим, на мой взгляд, в одном ряду с такими знаменитыми в России вопросами, как «что делать?» и «кто виноват?». Ощущение мучительной недоговоренности возникает у каждого, было оно и во мне, и я дерзнул предложить свой ответ. Пушкин, скорее всего, посмеялся бы, а может, и нет, кто скажет? Вот эта версия.
Плывет. Куда ж нам плыть. Не ведает никто.
Отдаться воле волн? Увы, пустое дело.
Тут нужен новый, мудрый лоцман нам на то,
Чтоб вывести корабль на верный курс умело.
Игра идет ва-банк: не в карты, не в лото.
Так что вперед, друзья, уверенно и смело!
Пусть крепче держит рулевой в руках штурвал,
И пусть минует нас крутой девятый вал!
Эта история получила неожиданное продолжение. Одна из моих корреспонденток вдруг сообщила мне, что у Пушкина, оказывается, есть своя версия этой строфы, хотя и неполная, без заключительных двух строк.. И верно, Пушкин действительно написал свою версию, которую, однако, держал в черновиках.
Ура. куда же плыть. какие берега
Теперь мы посетим: Кавказ ли колоссальный,
Иль опалённые Молдавии луга,
Иль скалы дикие Шотландии печальной,
Или Нормандии блестящие снега,
Или Швейцарии ландшафт пирамидальный?
Вот тебе раз! Удивительно, куда делся проблемный характер вопроса, его глубина? Здесь вопрос (и ответ) звучат на уровне туристического предложения, буклета… Притом не совсем, может быть, даже корректного (прости меня, Пушкин!). И впрямь: плыть в горах Швейцарии, или в лугах Молдавии, или среди скал Шотландии – мудрено.
Откуда вдруг такой поворот фантазии? Но вспомним: Пушкин ведь так ни разу и не побывал за границей, так и остался, как говорят уже в наше время, «не выездным». И хотя начато перечисление с мест, где Пушкин все-таки был (Кавказ, Молдавия), но дальше идут страны, оставшиеся недоступными… И это при широком европейском (а то и всемирном) горизонте мышления Пушкина, его всеобъемлющем кругозоре! Не эта ли тоска по дальним краям, так и оставшаяся неутоленной, вызвала к жизни эту строфу, этот крик души? В его мечтаниях в вечерней полудреме у камелька весь мир оказывается достижимым!
Но, опять же, этот вариант по стилю своему, по своей лексике выпадает из замысла стихотворения, посвященного русской осени. И Пушкин, возможно, не без сожаления, от него отказывается. Оставляет вопрос без ответа, предоставляет искать ответ нам. Однако нет полной уверенности, что так будет хорошо, и потому стихотворение остается лежать пока в столе. Мог ли поэт знать, что ему уготовано всего лишь еще 4 года жизни на этой земле?
25 июня 2014.
Источник
Проза про осень пушкина
Библиотеки Прошлого запись закреплена
Осенние книги: чувствуем настроение осени
———————————————————————————————————-
Осень — не только время итогов и ностальгии, но и время ярких красок. Многие поэты описывают это время года в своих стихах, а некоторые писатели посвящают осени целые рассказы. Осень — это в какой-то мере время рефлексии, время воплощения пословицы «что посеешь, то и пожнёшь». Существует немало книг про осень.
Об осени много пишут в стихах, что оправдано. Ведь именно стихотворение кратко, но ёмко способно передать очарование этой поры, прелесть осеннего пейзажа («В багрец и в золото одетые леса..», «Берёзы желтою резьбой / Блестят в лазури голубой. «). Именно стихотворение со своей лиричностью способно передать особое осеннее настроение, тоску по лету, нотки грусти и предвкушение будущей весны. Однако все оттенки осеннего настроения и красоту пейзажа передает также проза про осень, особенно в исполнении классиков, которые писали «осенние» книги, интересующие публику и по сей день.
А. С. Пушкин. «Унылая пора! Очей очарованье!».
Александр Сергеевич по праву признан самым гармоничным русским поэтом. Описывая осень, Пушкин уравновешивает тоскливость красотой осеннего пейзажа, лес, одетый в золото соседствует с тёмными небесами, покрытыми мглой. Если вы хотите открыть для себя в осени не только ненастную погоду и печаль, а яркость красок и свежесть осеннего ветра, то вам стоит перечитать стихи этого поэта.
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдалённые седой зимы угрозы.
Иван Бунин. «Листопад».
Стихотворение очень красивое и хорошо запоминающееся. Природа описана ярко и сочно, подобраны удивительные сравнения. Если говорить о настроении, переданном в стихотворении, то оно скорее созерцательно-радостное. Всем, кто любит природу и кого не огорчает наступление осени, оно будет импонировать.
Борис Пастернак. «Золотая осень».
Если вы когда-либо читали «Доктора Живаго», то вы знаете, как Пастернак умеет описывать природу, как он умеет перевести чувства в слова. Пастернак — удивительно лиричный поэт. В своём стихотворении он точно передаёт краски («В жёлтых клёнах флигеля́…»), свет («И закат на их коре / Оставляет след янтарный…»), звуки. Такое стихотворение можно выучить и произносить вслух с закрытыми глазами, представляя, что находишься в осеннем лесу, видишь краски заката, слышишь шорох листвы под ногами. Получится очень реалистично.
Осень. Сказочный чертог,
Всем открытый для обзора.
Просеки лесных дорог,
Заглядевшихся в озёра.
Как на выставке картин:
Залы, залы, залы, залы
Вязов, ясеней, осин
В позолоте небывалой.
Липы обруч золотой —
Как венец на новобрачной.
Лик берёзы — под фатой
Подвенечной и прозрачной.
Погребённая земля
Под листвой в канавах, ямах.
В жёлтых клёнах флигеля́,
Словно в золочёных рамах.
Где деревья в сентябре
На заре стоят попарно,
И закат на их коре
Оставляет след янтарный.
Где нельзя ступить в овраг,
Чтоб не стало всем известно:
Так бушует, что ни шаг,
Под ногами лист древесный.
Где звучит в конце аллей
Эхо у крутого спуска,
И зари вишнёвый клей
Застывает в виде сгустка.
Осень. Древний уголок
Старых книг, одежд, оружья,
Где сокровищ каталог
Перелистывает стужа.
Иван Бунин. «Антоновские яблоки».
Замечательно описан вид осеннего сада, передан даже аромат листвы. Этот рассказ-воспоминание как раз вписывается в ностальгическую атмосферу осени. Показана и осень жизни — оскудение дворянского сословия, разрушение «дворянских гнезд».
Автор последовательно описывает типы оставшихся дворян в каждой главе, связывая их жизнь с определёнными традициями. Это и Яблочный Спас, и радости в день святого Лаврентия поздним летом, охота в пасмурную осеннюю погоду, проведение сумеречных вечеров за рассказами, просматривание архивов с напоминаниями о том, что представляет из себя дворянская аристократия, тоже со своим особым запахом, более сильным дворянским, и работа с урожаем к концу осеннего сезона, времени престольных праздников.
Эта повесть скорей стоит в одном ряду с «Летом Господним» Шмелёва, который даёт картину купеческого хозяйства в контексте традиций и народно-церковного календаря. Сам Бунин сравнивает хозяйство помещика с хозяйством хорошего крепкого мужика. Но так как самому мужику уже лет под сто, он чувствует себя виноватым, что зажился, так и дворянство подряхлело вместе со своими запущенными садиками. И память уже совсем не та — выдохся тот самый яблочный запах.
Если приглядеться к последним представителям бунинских помещиков, они все смуглые, чуть ли не цыгане, татары. Это та ещё древность — оставшаяся со времен князей-рюриковичей, самые что ни на есть близкие к народу, не превратившиеся в модных представителей двора старостветские помещики. О их смерти написал ещё Гоголь. И вот они теряют свои соки и, вместе с природой, как это всегда бывает у Бунина, уходят в мир зимы. Надежда ли это на их возрождение? Может, Бунин так и хотел, но социально-политические реалии возвращают к жизни в ином свете, часто совсем не весеннем.
Михаил Пришвин
Пришвин — знаменитый мастер описания природы. Его серия поэтических миниатюр в прозе дышит духом осенней природы. Философская «Разлука» повествует о смирении перед ходом жизни.
Об осени писали не только классики. «Дело об осени» — роман в жанре фэнтези Елизаветы Шумской, входящий в юмористический цикл «Семейка». Герой книги — Джейко Тацу, начальник магического сыска. Он и расследует загадочное дело об осени.
Некоторым читателям начало этой книги может показаться несколько скучным и затянутым, но в конце сюжет становится динамичнее. «Осень накрыла Ойя, как однажды накрывает любовь — полностью и целиком. И, как любовь — человека, сделала город невероятно прекрасным», — так начинается эта книга про осень, наполненная не только интригами, но и яркими красками осеннего пейзажа.
В сегодняшней подборке книг осеннее настроение звучит в самых разных тонах, и осень предстаёт с очень различных сторон: здесь вам и лёгкая грусть, и светлая ностальгия, и безысходность, и солнечным лучом сквозь тучи – луч надежды… Наверняка каждый выберет что-то для себя, чтобы полнее ощутить: осень в разгаре.
Джон Максвелл Кутзее. «Осень в Петербурге».
Удивительная фантасмагория от Нобелевского лауреата по литературе.
Осенью 1869 года странный, великий, нелепый, опасный, безумный, прекрасный Фёдор Михайлович Достоевский кружит по Петербургу. Тайно приехав из-за границы в Петербург для выяснения обстоятельств самоубийства (или убийства) его приёмного сына и пытаясь разобраться в случившемся, Достоевский встречается с людьми, странно напоминающими персонажей его прошлых и будущих произведений. Одним из достоинств романа является точность воссоздания мира и Петербурга Достоевского.
Автор сплёл воедино биографические факты из жизни писателя, идеи и образы из его произведений и собственное восприятие того и другого воедино. Получившийся результат многие называют «слишком мрачным», но в то же время и не спорят с тем, что «такова она, грустная русская осень».
🍂 Константин Паустовский. «Жёлтый свет».
В сборник включены известные повести и рассказы замечательного русского писателя, мастера лирической прозы Константина Георгиевича Паустовского.
Если для большинства писателей осень — лишь более или менее роскошный фон для сюжета, приличная рамка для мысли, то у Паустовского осень — полноценный персонаж. И предстаёт она в самых разных своих видах: и робкой, и пронзительной, и неумолимой, и неотвратимой, и прекрасной, как жизнь.
Хотите узнать про осень, которой никогда не видели? Почитайте Паустовского.
🍂 Роджер Желязны. «Ночь в одиноком октябре».
Каждая глава этой книги — один день октября. С каждой главой мы всё ближе к Дню всех святых. Желязны искусно жонглирует известными литературными, историческими, фольклорными образами, создавая увлекательнейшее (как он всегда умел) чтение.
Добрые и Злые опять померяются силами, приняв участие в Великой Игре, ставка в которой, как водится, очень велика.
Главный герой Джек и его собака Снафф блуждают по осеннему Лондону и его пригородам. Они должны обыграть своих противников: ведьму Джил, Дорогого Доктора, русского монаха Растова, Графа, явно непростого; друида Оуэна, оборотня Ларри Тальбота, викария-чернокнижника… И за всеми перевёртышами отстранённо следит некий сыщик с тягой к переодеванию, поигрывающий на скрипке и не вынимающий трубку изо рта.
🍂 Харуки Мураками. «Норвежский лес».
Для одних это история о молодости, лихих и легендарных 60-х, сексе и студенческой жизни. Для других — пронзительная история, рождающая беспросветный ноябрь в душе: о потерянности человека, о том, как каждый из нас не нужен каждому из нас; о том, что мы, хоть и ищем, но всегда только теряем и никогда не находим.
17-летний друг Наоко и Ватанабэ кончает жизнь самоубийством. У Ватанабэ вроде бы получается смириться с образовавшейся в сердце пустотой, но Наоко погружается в скорбь, как в омут, тонет в себе, балансирует на грани миров. Пытается выплыть и снова захлёбывается, и снова повторяет попытку при безмолвной поддержке Ватанабэ и Рэйко.
🍂 Александр Куприн. «Гранатовый браслет».
Одна из самых грустных историй любви всех времён. Рассказ именно о той «любви, которой грезят женщины и на которую не способны больше мужчины». Любовь, которая может только отдавать. Мужчина, который ничего не требует и прощаясь с возлюбленной, говорит: да святится имя твоё.
События этого романа, которому никогда не суждено было состояться, происходят осенью. И таким же осенним — грустным, но светлым — становится настроение прочитавшего рассказ.
🍂 Габриэль Г. Маркес. «Осень патриарха».
Книга, классика мировой литературы, повествует об одиночестве человека, обличённого огромной властью.
Он уже две сотни лет является полновластным хозяином небольшой страны на острове в Карибском море. И на его примере можно постичь, сколь несчастным можно быть, имея власть, но пользуясь ею неумело; сколько интересного можно не узнать о людях, достойных внимания, когда пристально следишь за другими; как можно ощущать чужую ненависть, слушая восторженные похвалы, каким обездоленным можно быть, имея всё.
🍂 Кеннет Грэм. «Ветер в ивах».
Классическая английская сказка, со страниц которой слышен шорох камыша, доносится аромат чая и тостов с мармеладом.
Сказка, у которой мораль спрятана в жилетном кармашке, рядом с часами. Сказка, у которой мудрость выглядывает из-за пушистого уха. Сказка, где большое умещается в малом. Здесь друзья, которые всегда с тобой, что бы не случилось, здесь и безрассудство, и отвага, и дом, милый дом, который грустит без тебя.
Неважно, сколько вам в этом году исполнилось лет — вы всё равно вернетесь к Реке, Тоу-холлу и шелесту ветра в серебристых плакучих ивах. И ваш осенний вечер станет теплее.
🍂 Мишель Монтень. «Опыты».
Произведение, по форме представляющее свободное сочетание записей, размышлений, наблюдений, примеров и описаний, анекдотов и цитат, объединённых в главы. Названия глав красноречиво свидетельствуют об их содержании: «О скорби», «О дружбе», «Об уединении» и др.
«Опыты» – один из замечательных памятников, в котором нашли яркое отражение гуманистические идеалы и вольнолюбивые идеи передовой культуры французского Возрождения.
Эту книгу можно открыть на любой странице и начать читать с любого места, она даст пищу для ума и темы для умных разговоров — на всю оставшуюся осень, и даже на зиму хватит.
Философия — самое осеннее чтение. Осень — время, когда хочется остановиться и подумать. Монтень — он уже подумал, много. Нам осталось только под шелест падающих листьев присоединиться к размышлениям мудреца, думая вместе с ним.
Источник
